Всплывшие воспоминания угасают, и остается только Салух, его теплое тело, вплотную прижатое к моему, его густые волосы касаются моей руки, и я вдыхаю его запах. Рот у него мягкий, а губы сомкнуты. Я легонько целую его, только для того, чтобы доказать себе, что могу это сделать. Он приятный на вкус — чуть-чуть дымчатый, подобно пламени костра, чуть-чуть пряный и мускусный, подобно его запаху. И мне хочется еще. Я целую его в губы снова и снова, краткими нежными поцелуями, которые позволяют мне свободно развлекаться, не предлагая больше, чем я готов дать.
Все это время его большой палец, лаская меня, гладит мою щеку, напоминая мне, что он здесь, и все просто замечательно.
Мои поцелуи постепенно становятся все более настойчивыми, и сейчас, когда я целую его губы, мой язык скользит по стыку его губ, побуждая его открыться для меня. Для этого мне приходиться несколько раз провести языком, чтобы он понял, чего я хочу, и тогда он для меня открывается. Мой язык поглаживает его уста, смелее, чем я себя чувствую. Это серьезный шаг вперед, следующая ступень лестницы на пути возвращения к нормальным отношениям и нормальной жизни.
Его язык в ответ ласкает мой, и я чувствую, как бугорки, что на нем, трутся о мой собственный язык.
От неожиданности я отстраняюсь. Почему я всегда забываю, что у ша-кхаев, похоже, везде наросты? Просто я уже видела, сколь много этих наростов у них по всему телу. И все же прикосновение его языка к моему застало меня врасплох.
— Мягкая, — бормочет он, касаясь носом моего носа.
— Хм?
— Ты везде такая мягкая, — говорит он мне. — А в особенности твой маленький язычок. Мне это нравится.
До странности трогательно это слышать. Улыбнувшись, я наклоняюсь, чтобы снова поцеловать его, позволяя своему «мягкому язычку» проявить инициативу. Я скольжу им обратно в его рот, и на этот раз, когда его язык ласкает мой, я уже не удивляюсь. От того удовольствия, как эти бугорки касаются моего гладкого языка, у меня даже мурашки по коже побежали, и сейчас я целую его не потому, что чувствую себя так, будто должна, а потому, что мне это нравится.
Я обожаю целовать Салуха и выбираю нечто среднее между всевозможными одурманивающими похотью поцелуями. Я обожаю его рот. Я обожаю, что он дает мне взять на себя инициативу. Я обожаю его вкус и дразнящие взмахи его языка.
Я прихожу к выводу, что мне очень, очень нравится этот язык.
Мы целуемся бесконечно долго, наши уста сливаются в нежных, неторопливых ласках. Спешке здесь нет места, торопиться некуда, чтобы перейти к кое-чему поинтересней. Существует лишь немыслимое удовольствие от соприкосновений губы в губы, время от времени сталкиваясь носами. Спустя какое-то время меня уже не устраивает просто целовать его в губы. Мне хочется от него большего.