Меня терзает свирепая ревность. Все ее улыбки должен получать я. Это я должен сопровождать ее в Пещеру старейшин. Прямо сейчас я должен быть внутри и кормить ее лакомыми кусочками мяса, чтобы обеспечить, что моя пара здорова. Но вместо этого, я выхожу наружу и со злостью обгладываю ногу пернатого зверя, буквально пыша гневом.
Почему мой кхай молчит? Сейчас самое время предъявить на нее права. Пришло время заявить, что она принадлежит мне и только мне. Я не верю, что Таушен сможет обеспечить ее безопасность. Он отличный охотник, но он моложе меня и легко отвлекается. С ним будут две бесценные женщины, и, хотя путь по этой тропе безопасен, всегда существуют риски.
Мне следует пойти вместе с ними, чтобы обеспечить защиту. Это единственный разумный поступок.
Позади меня раздается хруст снега под чьими-то ногами, и я напрягаюсь.
— Эй, дружище! — окликает Аехако меня в темноте. — Не против, если я посижу с тобой?
— Против.
Рассмеявшись, он все равно подходит ко мне и принимается любоваться звездами.
— Замечательная ночка.
Я издаю рык. Была бы более замечательной, будь я один.
— Кончай с этим, — говорит Аехако, похлопывая меня по руке. — Не будь таким ворчуном, как Хэйден. Сегодняшний день был просто ужасный. Завтрашний будет лучше.
— Завтра она отправляется в Пещеру старейшин, — говорю я бесцветным от гнева голосом. — С Таушеном.
— Да, отправляется. — Какое-то время Аехако молчит, а когда я оглядываюсь на него, то вижу, что он смотрит на звезды. — Временами крайне трудно всерьез осознавать, что они совсем другие и так сильно от нас отличаются. В большинстве случаев моя Кайра легко предсказуема, а потом она вдруг ляпнет что-нибудь такое, чего я даже понять не могу, и тогда я вспоминаю, откуда они родом. Это планета под названием Зумля.
Я помалкиваю. Я знаю не понаслышке, что Ти-фа-ни совсем непохожа на женщин ша-кхай. Мне ни к чему что-либо вспоминать. Я обожаю ее отличия. Я полностью принимаю все ее уникальные черты характера.
— У них на Зумле совершенно иные традиции ухаживания, — продолжает Аехако. — Очень странные. И, возможно, именно поэтому она не захотела признать, что хочет тебя, когда совершенно ясно, что ее влечет к тебе, а не к остальным.
Она не заговорила, потому что боится. Я отлично это понимаю, и часть моего гнева поумерилась. Сегодня Бек с Вазой поработали надо мной кулаками. Мне было наплевать, потому что я сильный и мог справиться с чем угодно, что они могли бы предпринять. Но Ти-фа-ни панически страшится, что они станут применять насилие к ней. Сама мысль о том, что мужчина избивает эту бесценную женщину, не укладывается мне в голове, и тем не менее в прошлом она настрадалась от насилия, причиненного другими.