– Полин. – Стасу, видимо, тоже не спалось. – А ты все эти годы часто меня вспоминала?
– Каждый день, – ответила честно. – И самым недобрым словом. А ты?
– Поначалу было вообще не до того.
Он замолчал, а мне стало интересно:
– Ты в Швейцарии долго лечился? Получается, что вообще не учился?
– Почти полгода на реабилитации, – сказал после паузы. – Потому что Олег и папа – параноики. Хотя уже через месяц ходил пешком по два километра, в конце и на пробежки выгоняли. Так что ты здорово преувеличиваешь, когда думаешь, что с меня пылинки нужно сдувать. Меня так прокачивали, как далеко не всех здоровых. Стоп, мы опять об этом говорим?
– Нет, мы говорим про учебу.
– А-а… Да нет, потом немного учился. Но без системы, посещал факультативы, какие заинтересовали. Про графические редакторы ты ошиблась – у меня нет художественного таланта, но владею я ими не хуже тебя.
Я усмехнулась в стену.
– Догадывалась по некоторым признакам. Я про отсутствие таланта, конечно! А почему именно в наш отдел устроился?
Вообще-то, эта тема меня давным-давно беспокоила. Когда-то я объяснила себе его появление у меня под боком закоренелой неприязнью – прикольно же не только домой вернуться, но и со мной возобновить войну. Но это объяснение противоречило всему, что я узнала позже: Стасу вряд ли необходимо было попасть именно в самую стрессовую ситуацию.
И хуже всего, что на такой вопрос он долго не отвечал, как если бы всерьез задумался. То ли сам до сих пор это решение не осмысливал, то ли сопоставлял, что именно мне может сказать… А последнее наталкивало на самые дикие мысли.
– Полина, – я вздрогнула, когда он наконец-то заговорил. – Нет, лежи так, смотри в стену. Сейчас я кое-что попытаюсь объяснить, а ты попытайся понять.
– Хорошо. – Я слушала, но вся непроизвольно сжалась.
– Представь абстрактную ситуацию, Полина. Еще когда-то в институте ты встретила идеального парня – все, финиш, абсолютно твоя история, любые дальнейшие поиски становятся нелепой тратой времени. Настолько подходящего тебе, что все его недостатки компенсируются твоими достоинствами, и наоборот. Но «а», он тебя презирает как раз за полное совпадение всеми выемками. «Бэ», ваши родители в прошлом встречались, и ты – единственная причина, почему они не смогли быть вместе. «Цэ», когда ты решаешься объяснить, тебя отправляют на долгое лечение, после которого не факт, что вернешься. Как бы ты себя ощущала? Напоминаю, ситуация абстрактная.
Этого было так много, что мне пришлось несколько раз повторить в голове его «а», «бэ» и «цэ», после чего вроде бы улеглось, но как-то неправильно, поскольку меня подорвало вверх. Я метнулась в сторону и замерла возле ближайшего стеллажа, поджав колени. Стас тоже сел, а я вскинула руку, хотя в почти полной темноте это вряд ли можно было видеть.