В городском морге нам быстро выдали тело. Я была удивлена – к моргу приехал тот самый следователь Пригожин.
— Мне жаль, что с вашей сестрой случилось такое, Лиза, — со скорбью во взгляде произнес он и протянул мне гвоздики. — Вот, цветы. Может, скрасят ее последний путь.
Я вдруг осознала, что больше никто не принес цветов. Моя семья была настолько сбита с толка, что даже не подумала о цветах.
— Миша, как же… цветов больше никто не купил… — сказала я и всхлипнула.
— По дороге остановимся и купим, не переживай, — сжал мою руку он.
Из морга выехал катафалк.
— Садись к матери, мы с Андреем Борисовичем вас догоним на машине. И цветы купим, не волнуйся, — подтолкнул меня к микроавтобусу Воровский.
— Хорошо, да…
Всхлипнув, я бросилась догонять маму и отца.
Теперь всех хоронили на новом кладбище, в двадцати километрах от города. Я села в микроавтобус рядом с родителями и с отчаянием уставилась на бледное лицо сестры. Она лежала в сиреневом гробу, с застывшей восковой маской на лице, совершенно не похожая на себя.
У мамы началась истерика.
— Саша, как же… как же мы ее недоглядели? — цепляясь в руки покойницы, рыдала она.
Отец был бледен и молчалив. Он сжимал плечо мамы, растерянно и с совершенной безысходностью во взгляде. Периодически его губы подрагивали и по лицу скатывались слезы.
Я боялась за отца. Мне казалось, его больное сердце может не выдержать такого испытания.
Нет ничего страшнее похорон собственных детей. Сейчас, когда у меня появилась дочь, я понимала родителей, как никогда. Аля всегда пыталась избавиться от их опеки. Она не была образцом для подражания. Она постепенно скатывалась, пока не превратилась в девочку по вызову, а потом умерла от передозировки какого-то наркотика. Но для родителей их дети всегда остаются детьми. Это была самая тяжелая дорога в моей жизни.
Отпевали прямо у могил. Кто-то из родственников позаботился и заказал панихиду. Серый, мрачный конец февраля, кучка растерянной родни у могилы и мерзкое ощущение на душе – вот что осталось у меня в памяти от похорон Али.
Обратно я ехала вместе с мужем и Пригожиным.
— Как ваш сын, Андрей Борисович? — когда машина тронулась с места, спохватилась я.
— Спасибо, хорошо, — улыбнулся следователь. — Только благодаря вам, Лиза.
— Жаль, что наша встреча произошла при таких нехороших обстоятельствах…
— Жаль, что вашего бывшего мужа так и не удалось подвести под обвинение. У начальства нервы сдали, — покачал головой он. — Только я здесь не просто так, Лиза. Я пока Олега Данилевского в тюрьму не посажу, не отступлюсь. Не хочу, чтобы вы провели всю свою жизнь в страхе.