И даже когда нас разделили с Егором, я не забывал то, что ненавижу его всем сердцем. И в этом я тоже имел над ним преимущество, потому что брат, несмотря на всё свои поступки, меня любил. Другим могло показаться, что я уступил Луизу ему. Но это ложь. Я ненавидел Егора всю его жизнь, мне ничего бы не стоило его угробить и занять его место. Я ушёл, чтобы дать шанс другому волку убить его.
И я люблю Луизу.
Она бы не приняла меня. И даже сейчас, когда кроме меня ей не к кому бежать, сдавалось, что я не буду так любим, как Егор. Это надо было видеть, это надо было чувствовать, как сильно она его любит, это чистейшая зависимость. Разве я мог хоть чем-то её обидеть? Нет.
Я уступил брату. Это меня и спасло в данный момент, когда Дрёма пытался завладеть мной. Разве это не сила? Люто ненавидеть кого-то и не дать этой ненависти вылезти наружу. Да, я ликовал, что брата больше нет, но и это погибло в моей гадкой душонке. Зарыто навсегда, и никто не узнает, как я мерзок на самом деле.
– Только сильному человеку выпадет такой волк, как Дрёма, – подсказывал Нил Ильич откуда-то из другой вселенной, в которую меня не пускала гигантская чёрная тварь.
– Дай мне волю, – рычал утробным басом волк внутри моей головы. – Мы уничтожим мир людей и станем править этой планетой.
Я болезненно рассмеялся. Наверно, не было ни одного оборотня, который не желал бы уничтожить людей.
Зверь навалился на меня, он душил меня, давил, уничтожал и порывался разорвать на куски. Я сопротивлялся, но силы были на исходе. Я кричал, орал, пытаясь вырваться из его лап.
– Ты сильнее его! – голос Лихо. – Георгий! Ты справишься! Пришпиль эту тварь!
Тварь на минуту оставила меня в покое и попыталась вырваться наружу, чтобы убить Лихо. Мне всего двадцать семь, а я уже сравнялся с Вечными, которым больше трёх веков. Дар ли это, или наказание? И сколько я проживу с такой акселерацией? И нужно ли жить, когда такое соседство невыносимо жестоко уничтожает всё живое во мне. Человек погибал, наполняясь какой-то гадостью, чёрной жижей, что чавкала, извергая наружу идеи полного уничтожения всего живого.
Нил Ильич видимо подумал, что мне не справиться и принялся мне подсказывать совсем другой вариант действий.
– Усыпи его. Усыпи своим смирением.
А ведь Лихо мог убить меня в таком состоянии. Хотя, нет. Если бы он на меня напал, Дрёма бы вышел наружу.
Я всем всё простил. Дрёма с этим не согласился. Я перестал бороться с ним, тужиться и надрываться. Успокоился и стал тихо напевать:
– Обязательно по дому в этот час
Тихо-тихо ходит Дрёма возле нас…