Все, что я описала, было типичной реакцией на такую ситуацию. Несмотря на то что его чувства были обычными и предсказуемыми, Джеймс не осознавал, что испытывает их. Когда он был ребенком, ему было позволено выражать только те чувства, которые одобряла его мать. Постепенно, с годами, он научился держать все свои чувства при себе. Это было безопаснее, чем нарываться на проблемы с матерью и на ее неодобрение. В нынешней ситуации он снова расценил свои чувства как неуместные и, боясь испортить отношения с женой, подавлял их в себе.
Когда я описывала его переживания, Джеймс смотрел на меня с открытым ртом. Он, очевидно, чувствовал себя полностью разоблаченным. После этого Бет сказала: «Теперь я понимаю, что ты чувствуешь, Джеймс. То же самое чувствовала и я, когда ты попал в госпиталь и я должна была ухаживать за тобой».
После этого разговора отношения между ними начали теплеть. Джеймс осознал, что его чувства нормальны и естественны. До нашего разговора он не понимал, что испытывать все эти чувства вовсе не значит быть негодяем, которому наплевать на свою жену. Ему нужно было услышать это от кого-то.
Как только я узнала о том, что Джеймс был сыном алкоголиков, я легко смогла понять причину разлада в этой паре.
В результате Джеймс научился оказывать адекватную поддержку без ущерба для себя, и его браку больше ничего не угрожало. Бет также стала относиться с большим пониманием к переживаниям и действиям своего мужа.
2. Взрослым детям алкоголиков сложно начинать новые дела
и доводить их до конца
Однажды вечером на встрече группы ВДА мы обсуждали вопрос прокрастинации — откладывания дел на потом. Я попросила участников рассказать, как они относятся к этому вопросу. Они тут же начали отвечать: «Я самый большой в мире прокрастина-тор», «Иногда мне кажется, что я не смогу закончить ничего из того, к чему приступаю» и т. п. После этого я попросила их рассказать о своих переживаниях более подробно. Вот что я услышала.
Боб:
Я знаю, о чем идет речь. Я сейчас как раз столкнулся с такой проблемой. На работе мне нужно собирать информацию и оформлять ее в виде отчета. Но у меня это не получается. Я сижу и не знаю, что делать, пока кто-нибудь не начинает требовать от меня результатов: «Чем ты вообще занят? Сделай это, и это, и еще ват это!» После того как мне указывают, что конкретно нужно сделать, все становится понятно. Неясно только, почему я не мог сделать это сам. Мне страшно. Так не может продолжаться вечно. Мне не хотелось бы, чтобы из-за этого у меня всегда были проблемы — даже с прохождением испытательного срока. Я в растерянности.