Хотя с ней расслабляться точно не стоит. Вот уж кто с удовольствием подкинет гадость, так вот эта змеюка.
— Диксон, ты что здесь делаешь? — она облизывает пересохшие за время бега губы, намертво приковывая к ним внимание Дерила.
— Какая, нахер, разница тебе? Сама-то как здесь? Далековато от Грейди, — Диксон отвечает, не отводя взгляда от дьявольски манящего рта, совершенно некстати вспоминая, сколько раз он видел эти губы во сне.
Некстати, бля, совсем некстати чувствуя оживление в штанах от нереально приятного, правильного ощущения ее хрупкого тела под собой.
— Грейди больше нет, — выдыхает она, и отводит, наконец-то, взгляд.
Доун шевелится тихонько, дергает руками, до сих пор плотно перехваченными лапищей Дерила.
— Отпусти, Диксон.
— А надо? — он непроизвольно и внушительно двигает бедрами, Доун резко выдыхает, неверяще глядя на него, еще раз дергается всем телом, а потом опять затихает, понимая, что провоцирует его только своими попытками вырваться.
Все-таки она не дура и никогда ею не была.
Диксон, сам не особо понимая, чего добивается, все же отпускать ее не спешит. Не хочется, и все.
Слишком часто снилась она ему.
Непозволительно много, для такой сучки, вспоминалась, чтоб вот так вот взять и отпустить.
— Как там Бетти? — она решает пойти с козырей, поняв уже направление его мыслей, и, судя по всему, не особо его одобряя.
Но и шансы свои убраться отсюда целой и невредимой тоже просчитывая.
— Не твоя печаль, блядь. — Не понимает, сучка, что только злит его, только распаляет его еще больше.
— Диксон, — она пытается говорить спокойно, смотреть прямо, опять гипнотизируя своими глазищами, — отпусти, мне тяжело, дышать трудно.
— Да? А раньше тебе это не мешало как-то, — он не шевелится даже, только плотнее наваливается, — нравилось даже.
— Это было давно, — она тоже дышит тяжело, опять, словно после бега. Отводит глаза, щеки краснеют непроизвольно.
Диксон жадно наблюдает за ее лицом, понимая, что она тоже вспоминает.
И что до сих пор на него реагирует.
Как тогда.
Когда набросилась на него в госпитале.
Когда к кровати приковала.
Сучка.
Наручниками, блядь.
В голове знакомо мутнеет от злобы. И от прилива крови к члену.
Диксон хочет отвести взгляд, отпустить все-таки, хватит уже играть с ней, а то неизвестно во что выльется.
И тут голову посещает далеко не самая светлая мысль, но в тот момент она ему кажется очень удачной.
За каким хером он должен сдерживаться? Она-то не сдерживалась тогда.
Вот пусть ответочку получит. Тем более, что она явно не будет против. До сих пор ведется на него, он же не дурак, все видит.