И что, будь он сам хозяином, то прокопал бы дополнительный укрепленный тоннель до опушки леса, например. Чтоб были пути отхода.
Диксон как раз обшаривает пол ветхой избенки, выглядящей совершенно заброшенной и внутри тоже, когда, ощущая упирающийся в бок ствол старого, но от этого не менее серьезного ружья, понимает, что хозяин-то куда больший маньяк, чем он думал.
Или, что Доун не утратила хватки, выставив часового на ночь.
— Руки, мальчик. И спокойно. Полбашки за раз снесу.
Голос совершенно не похож на старческий, он низкий и глубокий, без дребезжащих ноток.
Диксон, стараясь не делать резких движений, поворачивается. Да, это тот старик, что он засек тогда снаружи. Как его? Том? Да, Том.
— Садись, — кивает на пол Том, основательно усаживаясь на ветхий с виду табурет.
Ружье он держит так, что сразу понятно, пользоваться умеет. А тусклые в свете луны глаза не дают усомниться, что при любом, показавшемся неправильным, движении Дерила, полбашки у него исчезнет. Сразу, без предупреждения. Дедок старой закалки, помноженной на паранойю. Один раз предупредил — и хватит.
Это все Дерил просекает сразу, поэтому ведет себя тихо. Аккуратно.
— Ты кто?
— Дерил. Мне нужна Доун.
Старик молчит. Смотрит. Затем внезапно ослепляет острым лучом фонаря, заставляя жмуриться.
— Доун, значит…
Думает, не задавая больше вопросов, не строя из себя идиота, делающего вид, что первый раз слышит.
И Дерил интуитивно понимает, что давить нельзя. Угрожать нельзя. Только хуже будет. И покорно, удивляясь самому себе, ждет решения.
Уже готовый внутренне к тому, что старик сейчас выстрелит, или скажет убираться. Второе нереально. Не с этим параноиком. Значит, пристрелит и закопает неподалеку.
— Иди, — приказ настолько неожиданный, что Диксон, уже нарисовавший в мозгах мрачную картину своей могилы на заднем дворе этого курятника, даже вздрагивает, и переспрашивает глупо:
— Куда?
— Идиот. — Диагностирует Том. — Вон люк, внизу направо, и потом еще направо.
Диксон все еще не веря, обшаривает пальцами пол в указанном месте, находит еле заметную щель, поддающуюся под пальцами, откидывает совершенно бесшумно люк.
Перед тем, как спуститься, поворачивается к Тому, все еще сидящему на табуретке и неподвижным взглядом изучающему его:
— Почему пускаешь?
Том качает головой, потом еле заметно усмехается:
— Идиот. Дорогу не перепутай. Попадешь к дочке, отстрелю яйца.
Диксон спускается вниз.
Даже если это и ловушка, он пока ничего сделать не может. Том его живым не выпустит отсюда, это понятно. Но непонятно, вот совершенно непонятно, почему позволил пройти в убежище. Он вообще не похож на легковерного дурака. Значит, внизу скорее всего ловушка. Может в месте, куда сейчас направляется Диксон, прячутся парочка десятков ходячих.