— И где счастливый конец? — спрашивает он, выдержав паузу.
— А разве он не очевиден? — улыбаюсь. — Эти трое еще так молоды. Как и ты. И у них вся жизнь впереди. И еще будет столько самых разных историй о любви. Это лишь первая. Как опыт, как урок… Иногда мы становимся заложниками чьей-то чужой игры, поддерживая и подогревая не свои иллюзии. Но как бы ни было трудно, страшно и больно — лучше обрывать связи, которые никому не принесут счастья.
— Ты о своем бывшем муже? — проницательно интересуется Яр.
— И о нем тоже, — соглашаюсь. — Но, дружочек, я не только об этом хотела сказать тебе в этом рассказе.
— А о чем еще? — хмурится Ярик, все так же глядя на меня, прижавшись щекой к столешнице.
— О том, что нельзя судить со стороны об истинных отношениях между людьми. На поверхности все может выглядеть иначе, — многозначительно на него смотрю.
— На что ты намекаешь? — Яр садится ровно в кресле.
— А вдруг Агата — действительно тонко чувствующая, красивая, умная, привлекательная, блестящая, восхитительная, необыкновенная девушка, — склоняю голову набок, — и ждет именно тебя?
— Пфф… Чепуха! — Ярик встает и потягивается. — Я пошел домой. Папа вот-вот должен вернуться с работы.
— Трус, — говорю ему беззвучно. Одними губами.
Он не отвечает, трет кончик носа и сбегает.
Вздыхаю.
Как же я ему завидую! Это восхитительное томление первой любви. Пускай безнадежной и безответной. Но чувства еще так сильны, глубоки, беспокойны… Прекрасны. Лишены рутины и бытовых разборок. Когда всё замыкается на одном человеке, и вселенная вдруг получает его имя.
И нет жизненного опыта, выработанного годами цинизма и недоверия. Нет разочарования.
Мне уже так не влюбиться.
4. Переводы с албанского и доказательства магии
— Яр! — кричу из кабинета. — Ярик!
— Чего? — топает чудовище из гостиной, в которой он, по-моему, окончательно решил прописаться. Интересно, а вот его папашу не волнует, где целыми днями пропадает его сынище? Он в курсе, что тот пасется у мадам, на двенадцать лет его старше?
В дверном проеме появляется улыбчивая физиономия моего дружочка, и я мгновенно отгоняю прочь непотребные мысли в сторону.
На самом деле, Ярик, наверное, один из тех немногих молодых людей, которые в корне не испорчены навязываемой с экранов телевизоров и страниц интернет-сайтов похабщиной. Нет, безусловно, ромашкой невинной его не назовешь, и порой он выдает такие перлы, что мне лишь переспрашивать остается, откуда сие ему известно. Но у него сформированы близкие моему пониманию, скажем так, правильные ориентиры и понятия о том, что есть хорошо, а что не очень. Как у Маяковского, точно. Видимо, его родители — неплохие люди. Пусть у них и не сложилась совместная семейная жизнь.