— Григ! — Исха упала на колени рядом с ним, но в тот же миг один из напавших перехватил ее за талию и потащил. — Отпусти меня сейчас же! — завопила она. — Григ!
Кто-то заткнул ей рот толстой веревкой и накинул на голову мешок, умелыми движениями скрутив сзади руки каким-то жгутом, который больно врезался в запястья и обдирал кожу. Мыча, она стала лягаться, но сразу же получила коленом под дых. Удар был такой силы, что она не могла даже дышать, не говоря уже о сопротивлении. Какое-то время ее нес человек на своем плече, потом — перекинул на спину лошади или осла. В мешке было душно и пыльно, воздуха катастрофически не хватало, а каждый шаг животного отдавался болью в ребрах.
— Обыскал его? — услышала ведьма, почти теряя сознание.
— Пустой. Бедные нынче жрецы пошли.
Исху душили злые беспомощные слезы. Она отключилась.
***
Пробуждение было еще хуже. Исхе плеснули в лицо чем-то холодным. Женщина заморгала, отплевываясь. К счастью, это оказалась обычная вода, даже чистая. Вероятно, где-то в лесу тек ручей. Кляпа во рту не было, но язык нащупал множество ворсинок от веревки. Солнце уже встало и бледным диском проглядывало сквозь неплотные тучи.
— Смотри-ка, живая. А мы уж подумали, сдохла по дороге, — на нее уставился незнакомый бугай. У него не хватало кончика носа, а лицо пересекал рваный шрам.
— Женщина не считается мертвой, пока она теплая, — заржал рядом с ним мелкий, который при первой их встрече держал арбалет.
— Что вам от меня нужно? — прохрипела Исха, не узнав свой голос. Тут уж расхохотались все, кто находился рядом.
— А вот вечером узнаешь! Лихой у нас строгий. Всю добычу за день делим после заката, до этого — ни-ни. Так что сиди тихо. С бабой позабавиться всякий рад, но коль орать будешь, пока другие отсыпаются после ночной смены, пеняй на себя. Прирежу, глазом не моргну.
Ведьма благоразумно промолчала. Попыталась использовать дар, чтобы потихоньку освободить руки от веревок, но совершенно ничего не произошло. Было ожидаемо, но все равно обидно. Она без сил привалилась к широкому шершавому стволу дуба, под которым ее кинули.
Грига убили. Ей тоже скоро не жить. Это она знала точно, глядя на тех, кто сейчас ее окружал. Изуродованные шрамами лица, у некоторых не хватало пальцев или даже конечностей. Щербатые оскалы вместо улыбок. Абсолютно все — вооружены. Из середины живота стала подниматься тихая паника. Она где-то в глубине леса и одним быстрым арбалетным болтом в сердце не отделается.
Это случилось, когда Мирам еще была жива. К ним, шатаясь, из леса вышла женщина. Она была не в своем уме. Взгляд устремлен куда-то вдаль, волосы взлохмачены, а часть и вовсе выдрана, из лохмотьев, которые, по всей вероятности, раньше были платьем, выглядывала обнаженная кожа с ужасными ссадинами и синяками. Нос и уши ее были окровавлены, по бедрам тоже текла кровь. Она умерла через несколько лучин на руках у старой ведьмы, пробормотав за все время только одно слово — «разбойники». Да, бывало так, что помочь уже было ничем нельзя. Страшно подумать, что испытала та несчастная перед тем, как пришло спасительное небытие. Кем она была и как оказалась в такой ситуации? Они так и не узнали. Ее никто не искал. И почему мы всегда думаем, что опасность грозит кому угодно, но только не нам?