Я облизнула пересохшие губы и произнесла не своим голосом:
– Я не Лизинья. Вы ошиблись, я Лара.
– Все вы так говорите! – неприязненно пискнул толстяк в шубе и сверкнул красными глазами.
Я попятилась, и вдруг под ногами не оказалось тверди. Я провалилась в дыру, которую тщательно обходила только что, и полетела вниз, размахивая руками.
Полицию! Надо вызвать полицию! – мелькнуло в голове. Вокруг меня сгустился мрак.
Я сломаю ногу! Или позвоночник! Или шею!
Но чёрная дыра не заканчивалась... Куда я лечу? Что за подвал?
Меня тянуло вниз. Дышать было невозможно. Я закричала со всей мочи:
– Я буду жаловаться-я-я-я!
В голове эхом завыло повторение моих слов. По всему телу пробежала волна жара. Потом холода. Меня перевернуло кверху ногами. В ушах засвистело. Я в ужасе выставила руки, понимая, что судя по высоте и скорости полета я вот-вот ударюсь о дно и превращусь в кашу, как если бы свалилась с городской телебашни. И вдруг впереди сверкнуло. Я зажмурилась. И упала во что-то мягкое, как с разбегу в пух. Носом.
Оно пахло кроликом...
Глава 2, в которой выясняется, что кролики — это не только ценный мех...
Не в моей привычке бояться, но сейчас мне было настолько не по себе, что отрывать нос от щекотного пуха никак не хотелось. Один плюс был очевиден — я не размозжила себе голову. Других плюсов я пока не смогла обнаружить. Но, по-моему, лежать и прятать голову не понятно, в чём – не выход.
Так что я осторожно привстала на локтях и глянула, на что упала. Это был мех чёрно-белой расцветки. Очень мягкий, приятный, чистый, завораживающий, как шубка в мороз. Однако чувство облегчения оказалось секундным, потому что стоило мне поднять голову, и я похолодела: это был совсем не коврик, и даже не матрас, а целая долина и холмы из меха. Кроличьего. В чёрно-белое пятнышко.
Моё сердце ухнуло и провалилось в желудок. Я подняла глаза и обнаружила, что выше, вверх к весёлому, цвета весенней зелени небу тянулась миниатюрная телебашня, размером с Эйфелеву у нас на ресторане Париж, то есть всего метра три, украшенная розовыми ленточками и флажками. И ни души. Тишина...
Я вздохнула раз-другой, поперхнулась ужасом и не нашла ничего лучше, как закричать во всю глотку. Флажки дрогнули и осыпались. В холме перед моим лицом образовались красноватые глаза, розовый нос и остальные детали огромной пушистой морды.
– Тише! – визгливо рявкнул ковро-кроль.
Я закричала ещё громче, как сирена реанимации, понимая, что в лёгких вот-вот кончится воздух и звук тоже.
– Не ори! – проворчало это нечто, и от холма отделились уши. Чёрное и белое. Они прянули, как у коня, и холм поморщился, похожий на неглаженое одеяло.