— Да, я его убил. Когда три тысячи лет назад мы обменялись метками, я сразу сказал: тот, кто коснётся моей жены, умрёт. Мог ли я нарушить обещание, которое тебе дал?
— Ты не можешь убивать людей. Этот несчастный ничего не сделал. Мы с ним… между нами ничего не было. Ничего!
Сивер это прекрасно знал. Мои слова его не впечатлили. Отскочили словно от стены.
«Ты оправдываешься, а должна приказывать. Только так и никак иначе», — ведьма замерла в углу неприметной тенью. Подпёрла шкаф.
Приказывать…
Не было во мне жёсткости Мхил Дракар, её умения ставить на место, внушать трепет. Всё, что я говорила, звучало неубедительно — просьбой, а не ультиматумом.
— Ты больше никого не тронешь. Никого! Иначе…
А что иначе?
В глубине души я понимала: чтобы придать словам вес, Сивера необходимо наказать.
Но как?
Опять бросить в темницу? Заковать в цепи? Отхлестать по спине кнутом?
Никогда я не буду на такое способна. Чувство вины меня сожрёт.
— Клянись, что не будешь убивать!
— Клянусь, — Сивер смахнул с плеча несуществующую пылинку.
Что, так просто? Он поклялся и…
«Ага. Как же. Пусть клянётся на крови».
— Клянись на крови, что не станешь убивать мужчин из гарема.
Сивер зло сверкнул фиолетовыми глазами. Узкие зрачки вытянулись сильнее.
— Клянусь на крови, — выплюнул он.
«Пусть не дурит тебе голову. Клятву дают не так. Скажи, чтобы порезал руку».
— Нормально клянись. Как надо.
Мне показалось или Сивер в ярости лязгнул зубами? Резко расстегнул пуговицы на манжете рубашки, почти сорвал их. Закатал рукав до локтя, сжал кулак так, что на запястье отчётливо проступили вены. Острый коготь коснулся кожи. Прочертил кровавую полосу.
— Клянусь, что не убью ни одного из наложников Мхил Дракар.
— И Вечера, — добавила я на всякий случай.
Верхняя губа мужа приподнялась в зверином оскале. Послышалось тихое рычание.
— Клянусь, что не убью ушастую тварь.
— Да будет так, — ударила в ладони ведьма, и алая лента, рождённая этим хлопком, оплела наши руки — мою и Сивера. И исчезла.
Могла ли я догадаться, что моё облегчение преждевременно, что «не убивать» не тождественно «не вредить»?
Что месть сопернику окажется изощрённой настолько?
Глава 19
Сивер
Наказывать свою истинную пару тяжело, но Миалэ это всё-таки сделала, скрепя сердце и страдая от собственного решения. Едва не плакала, когда его били.
Спина болела, рубашка тревожила свежие раны, оставленные кнутом, но Сивера не заботили мелкие неудобства, тем более Миалэ была к нему снисходительна — позволила избежать прилюдной порки. Никто не видел его унижения — это главное. А четыре удара… Да она его всё равно что погладила. Не она лично, конечно: ремень опускала на его спину Кхалэ с помощью магии. Он сам попросил об этом: никаких палачей, никаких свидетелей.