Наклонившись, Теон провёл костяшками пальцев вдоль моей скулы.
Выдохнул в губы:
— Теперь мы связаны крепче, чем ты думаешь, Миалэ.
Глава 42
Из головы не выходили слова Теона:«Мы теперь связаны крепче, чем ты думаешь, Миалэ. Настанет день, и ты захочешь то, что я один смогу дать».
У меня было двое супругов, жаждущих моего внимания, целый гарем мужчин. Я могла бы посмеяться над самоуверенностью Владыки, если бы… Если бы не чувствовала, что она оправдана.
Возможно, во мне говорила ненасытная драконья натура, не желающая довольствоваться одним любовником. И даже двумя. Или возможно, дело было в том, что наши тела подходили друг другу идеально, как кусочки уникального пазла. И не только тела, но и магия. А быть может, Теон был единственным, кому я могла по-настоящему покоряться в постели. А жестокой Мхил Дракар, как и любой женщине, изредка хотелось ощутить себя слабой, ведомой.
Поэтому я не смеялась над самоуверенностью Владыки. Хитрый телепат зрил в корень. Настанет день, и мне до зуда под кожей захочется вернуться в кошачий лес, снова беззащитно лежать на земле, сгорая от страсти, пока над головой кружатся неоновые зелёные бабочки.
«Я думала, коты собственники», — сказала я, не понимая, почему Теон с такой лёгкостью отпускает меня в объятия соперников.
«Собственники, — подтвердил Владыка. — И ты всегда будешь моей. Но сажать тебя на цепь я не стану. Если я полюбил дракона, зачем пытаться сделать из неё кошку?»
«А как же “супруги должны жить вместе”, “в Харон ты больше не вернёшься”?» — напомнила я его слова.
Теон с улыбкой щёлкнул меня когтем по носу: «Коты большие шутники».
— А ещё котам нельзя верить, — сказала Кхалэ.
Так что, вероятно, Владыка просто сменил тактику.
* * *
Сивер
Король драных кошек ушёл, и Сивер смог вздохнуть с облегчением. Как он перенервничал за эти дни, словами не передать! Но, к счастью, хвостатые супругу не привлекли. Что бы он делал в противном случае — если бы Миалэ и этого усатика включила в их славную семейку — он боялся даже представить. Наверное, расшиб бы все кулаки о стену. Или не кулаки, а чью-то голову.
Для персонального ада ему хватало и эльфа.
Как же он его ненавидел! Всей душой, каждой клеточкой тела. За то, что ворвался в их с Миалэ размеренную жизнь, разрушил то, что Сивер строил годами. За голубые глаза, которые так нравились жене. За благородство, что было немым укором. За запах. За него — особенно.
В отличие от эльфов, северные драконы славились свободными нравами и честь до брака не хранили. Невинность Сивер потерял бездарно. В объятиях безымянной любовницы, лица которой уже не помнил.