Хотя ими двигало не уважение, а страх. Катриэль и им успела жизнь испортить.
— Добрый день, — натянуто улыбнулась я, пытаясь понять, как вообще оказалась в такой ситуации и как из неё выпутаться. — Извините, если мы вам помешали.
Кажется, стало только хуже.
Лица первокурсников вытянулись, а глаза стали больше раза в два.
— А мы тут побеги туфринового дерева высаживаем, — сообщила Тамилла, вновь привлекая к себе внимание. — Хотите посмотреть.
Не очень, но пришлось согласиться.
И неожиданно меня это захватило.
Я сама не поняла, как разговорилась, а потом больше двух часов рассказывала им о туфриновом дереве и его лечебных свойствах. Потом коснулись других трав и растений, которые росли поблизости.
И что самое удивительное — меня действительно слышали и даже задавали вопросы.
— А давайте после нового года снова соберёмся, — вдруг произнесла рыжеволосая девушка с россыпью веснушек на круглом лице, когда я замолчала, чтобы перевести дыхание. — И вы нам еще расскажете о травах.
— Да, — поддержали её однокурсники нестройным хором.
— Какая хорошая идея, — захлопала в ладоши Тамилла. — Но только, если у алари будет свободное время.
«Если бы только дело было в этом», — горько подумала я, возвращаясь к действительности.
Та самая девушка с косичками добавила нерешительно:
— Знаете, вы раньше нам так не рассказывали. Всё как-то сухо, а сейчас, — она робко улыбнулась, — сейчас вдруг стало всё так понятно и интересно.
И сердце в груди будто запело.
Как, оказывается, приятно быть лучше, сильнее, умнее её. Той, чье тело я заняла.
Платье привезли в день бала. Прямо с утра.
Огромная коробка, которую и обхватить-то сложно было. Белого цвета с красивым бирюзовым бантом.
Её, восторженно вздыхая и ахая, открывала Люля.
Домовушка всё-таки уговорила профессора Куинса и Дейру отпустить её на день раньше. Не знаю, как у нее это получилось, но вид у обоих был весьма красноречивый. Я даже почувствовала себя немного виноватой. Может, потому, что радовалась возвращению своей помощницы, с которой теперь могла нормально попрощаться.
Люля развязала бант, сняла крышку и, встав на цыпочки, заглянула внутрь. Я молча ждала результата её исследований, стараясь при этом сохранить равнодушное лицо.
И ведь дождалась.
Домовушка хмыкнула, зачарованно коснулась ткани и снова хмыкнула.
— Маразм у неё что-ли? — наконец произнесла она, возвращая крышку на место.
— У кого? — невинно уточнила я, сидя в кресле у камина и просматривая конспекты Катриэль, которые уже не казались непонятными.
Не знаю, зачем я это делала, уже сегодня домой. Но удержаться не могла, пытаясь за эти часы вобрать в себя как можно больше воспоминаний.