— Ну, надо же. Загрустила? Ли, дай сюда свой телефон, — Илья протягивал свою большую, сильную ладонь.
Я пожала плечами, мол, не взяла с собой аппарат.
— Класс. Не ходи без телефона! Идем, — он поднялся из-за стола.
— Куда? Девочка еще чай не допила! Она так никогда не поправится! Что тебе неймется-то? Носишься, как оглашенный. Это так на тебя помолвка влияет? — Жу не слышала нашего разговора, пока копалась возле плиты, но на последние его слова среагировала.
— Просто дай ей булку с собой, Жу. А лучше яблоко. Что ты хочешь? — это он мне.
А я хотела апельсин. Определенный. Он лежал на большом блюде, на кухонном столе, прямо с краешку, и просился ко мне в руки.
Илья опять прочел мои мысли, взял оранжевый шарик и отдал мне.
— Идем, Ли.
Он потянул меня в мою комнату, взял телефон, оставленный мною на столике, и внес номер (наверно, Шоси) в телефонную книгу.
— Подойди поближе. Вот так. Ага. Ну, улыбаться я тебя просить не стану, сдается мне, это невозможно пока, но сделай вид, что я тебе небезразличен! — с этими словами он обнял меня, положил свою голову на мою и сделал селфи.
Ты мне не безразличен, сероглазый Илья. Вслух, конечно я ничего не сказала.
— Неплохо. Смотри, — на фото, вот удивительно, мы вышли очень красивыми и…была гармония, клянусь.
Я видела ее сразу, моментально и во всем. В чашках, апельсинах, в небе, в деревьях. Неважно. Но всегда ВИДЕЛА. Так мой педагог по мастерству и говорил.
— Лилит, Вы чувствуете Мир. Там, где он интересен и гармоничен. Уникальный дар. Пишите, не сомневайтесь.
— А теперь я эту фотографию поставлю на обои и на мои входящие. Тэк-с…Готово. А теперь встань ровно…ну или сядь, без разницы.
Я растерялась…Так встать или сесть? И смущаясь, посмотрела на Илью. А он сфотографировал меня вот такую. Ужас. Я смотрела жалобно, но он хитро прищурился и повествовал.
— Это будет фото «до», хочу увидеть, что будет «после». Не понятно? Ну, после булок Жу. И после того, когда ты перестанешь бояться и начнешь новую картину. Ли, я очень расчетливый дитари. Мне нужна твоя работа. Еще одна в мою коллекцию.
Ты лжешь, Илья. Ты очень добрый и хочешь, чтобы я снова стала жить. Я не знаю, смогу ли, но постараюсь. Ради тебя.
Ради него?! Странная мысль. Поразительная. С чего бы?!
Он вернул мне телефон, и нарочно зло сведя брови, приказал не выпускать его из рук, пригрозив, что повесит мне его на шею. На ленточку безобразного лилового цвета. Цвета гангрены.
А потом он показал мне…студию.
— Знаешь, я подумал, что тебе нужно место. Свое. Если не нравится, скажи. Или кивни. Или помотай головой. Неважно. Дай понять! — он впустил меня в большую светлую комнату.