Я чертовски облажалась. Естественно, быть лузером никогда для меня не было в приоритете, хотя всегда было это известно, когда я была дома с Беном. Мне казалось, это ужасно антисоциально: чрезмерно напиваться, смотреть порно и заставлять себя блевать в ванной в случайное время в течение недели. Я вела себя хорошо на протяжении последней пары лет, даже не осознавая, насколько сильно я старалась.
Теперь, когда нахожусь сама по себе, мне кажется это не так и неразумно вести себя подобным образом. Мне кажется, что это мое постоянное состояние, и каждая часть меня хочет вернуться к этому.
Я присаживаюсь прямее, стараясь опустить материал юбки-карандаш на бедрах чуть ниже по ногам, чтобы сделать ее каким-то образом длиннее, в то время как жду Эзру Менделя. Если бы это зависело от меня, я бы лучше предпочла сначала встретиться с Джоном Бикердейлом, директором похоронного бюро, который занимался похоронами моего отца, но в этом не было особого смысла. До тех пор, пока я не побеседую с юристом отца, мне не известно, был ли у него составлен финансовый план на момент смерти. Поэтому глупо для меня выкидывать на ветер тысячи долларов за гроб и на гонорар распорядителю похорон, если у него имелись какие-то распоряжения на этот случай. Поэтому, вот она я. Покрывающаяся потом. Страдающая от похмелья. Чувствую себя так, словно солнце собирается сжечь землю, и у меня нет способа избежать своей участи.
Эзра наконец проходит в свой тесный офис, в котором я сижу уже на протяжении последних пятнадцати минут, с бумажным кофейным стаканчиком в одной руке и копией «Нью-Йорк таймс» в другой. Время от времени Эзра навещал моего отца у него дома. Полагаю, если это вообще возможно — быть друзьями с моим отцом, значит им был Эзра, а также он приносил сдобные вкусности, которые пекла его жена. Мой отец выбрасывал их в тот же момент в мусорное ведро, как только мужчина покидал наш дом. Он сильно постарел с последнего раза, когда я его видела, хотя все также носил крошечные тишейды, и у него были все такие же жесткие кудрявые волосы, большая часть которых в данный момент были белыми, вместо того, чтобы быть со стальным налетом седины, какими я их помню (прим. пер.: тишейды — круглые очки в проволочной оправе).
— Корали. Так рад видеть тебя. Естественно, было бы намного лучше видеть тебя при менее печальных обстоятельствах.
Я отмахиваюсь от проявления его сантиментов.
— Все в порядке. Нам нужно сделать это. — Он, как и все остальные в Порт-Рояле, должно быть точно знает, что именно я думаю о моем отце. Что между нами не было ни крупицы любви. Он же не настолько глуп, чтобы думать хоть на долю секунды, что я горюю по этому старику. Эзра отвечает мне механическим кивком, немного кривя губы.