А когда на помост выкатили бочки вина, про короля и королеву и вовсе все забыли.
- Вот теперь - бежим, - прошептал он и, хватая жену за руку, быстро тянул ее в сторону дворца, а придворным отвечал, - потом, всё потом, моя супруга утомилась.
Иванна только хихикала, когда он увлек ее в глубину сада к фонтану.
- О мои ноги, - простонал король, стягивая ботинки и задирая брюки.
- Марк, ты же не собираешься... - ахнула она. - Собираешься...
Король сидел на бортике фонтана, опустив босые ноги в воду.
- Иди сюда, - похлопал он по нагретому мрамору. - Не бойся, вода теплая.
- Я и не боюсь, - проворчала девушка. - Просто это совершенно неприлично.
- Мы теперь сами - приличия этой страны, - веско заявил Маркус. - Давай, снимай туфли.
- У меня ведь еще чулки, - жалобно закусила губу девушка.
- И чулки снимай. Или тебе помочь?
- Пожалуй, помочь.
Она поставила небольшую ножку в белом шелковом чулке рядом с его бедром, и некромант с протяжным вздохом скользнул руками под пышную юбку, ища завязки. Не удержавшись, прикоснулся к полоске голой кожи, хотел было подняться пальцами и выше, но не стал, вспомнив, чем кончилась последняя попытка соблазнения. Вообще-то стоит и вовсе держаться от нее подальше, а то ведь он серьезно мог в нее влюбиться - а это ему не нужно, и ей тоже не нужно. Быть друзьями гораздо удобнее. Поэтому он просто снял с нее чулки и посадил рядом, украдкой любуясь на ее ноги.
Похороны прошли куда быстрее и спокойнее. У старого короля уже извлекли сердце - его похоронят отдельно. Тело забальзамировали. Ночь оно стояло в дворцовом храме, где каждый мог с ним проститься - каждый из тех, кого пускали во дворец, разумеется. Потом тело похоронили на дворцовом кладбище - чинно и без каких-либо происшествий. Покойный вел себя очень достойно. Маркусу очень хотелось влить в усопшего родственника немного энергии и поглядеть, как поведет себя многочисленная знать, если Фенимор вдруг сядет в гробу и помашет им рукой, но увы - это было совершенно не по протоколу.
Пришлось терпеть, делать скорбное лицо и радоваться, что Иванна осталась в своих покоях, сославшись на страшную головную боль. Будь она рядом - он бы, наверное, не удержался. Это плохо. Она вытаскивала на свет какого-то другого Маркуса - безрассудного, юного, дерзкого. Раньше, еще мальчишкой, он любил подобные шутки, за что был нещадно порот дедом. Потом его и вовсе на похороны не звали, а он и не расстраивался.
Когда-то он считал, что некромантом быть весело: можно оживить жареную курицу или запеченного поросенка на столе, можно собрать дохлых мух и запустить их в комнату очередной фаворитки отца... Славные были времена.