Испуганно мотаю головой и начинаю медленно отползать.
– Нет. Не позволю! Забери от меня свои поганые руки! – хриплю я, отодвигаясь от викинга.
– Ты мне тут не указывай, – рассердившись, хватает он меня за ногу и подтягивает к себе.
Исхитрившись, лягаю его второй ногой, и вырываюсь из захвата, а потом, перевернувшись на живот, быстро-быстро на четвереньках отползаю подальше. Ингвар с утробным рыком вскакивает на ноги, я тоже, кое-как помогая себе руками, и кидаюсь бежать, но запутываюсь в траве и падаю ничком, зарываясь носом в землю.
Хмыкнув в ответ на мои потуги убежать, варвар не спеша, приближается ко мне и вздергивает на ноги.
– Не для того я тебя, заморыш, спасал, чтоб ты мне тут на ровном месте убился, – выдает он и снова тащит меня к лежанке.
– Как же я ненавижу тебя, Ингвар Торвальдсон! – со всей злостью шиплю я, пытаясь успокоить дыхание.
– Думаю, как-нибудь я это переживу, ─ сверкает глазами мужчина, скрывая в них ехидную насмешку.
А я понимаю, что все мои усилия были напрасны, и только раззадорили захватчика. Он все равно, сколько бы я не сопротивлялась, сделает по-своему. Вот сейчас задерет на мне сутану и поймет, что я девушка, а что потом? Я ведь пока даже отпор ему дать не могу.
– Не надо меня раздевать… Пожалуйста… – прошу я, сглатывая слезы.
Только б не разревется! Держи себя в руках, Гвени, держи! Но страх противной скользкой змеей и дальше продолжает пробираться мне в душу, заставляя дрожать не хуже, чем в ознобе.
– Успокойся. Если это для тебя так важно, то не буду, – внезапно говорит мужчина. – А теперь ляг спокойно и попробуй поспать.
Голова и вправду тяжелая, а сражение за свою честь основательно подорвало мои силы. Глаза слипаются сами собой, и хоть я понимаю, что глупо дрыхнуть рядом с этим воином, оставаясь перед ним полностью беззащитной, но побороть слабость не могу и проваливаюсь в сон, который спустя несколько часов сменяется лихорадочным бредом.
– Мама… Мамочка… – шепчу я. В горле, будто песком посыпано, да так, что каждое слово выталкивается с трудом. – Пить…
К моим губам прижимается горлышко сосуда, но вместо воды в меня вливается теплый и до ужаса противный эль, только мне уж все равно. Нагретая жидкость обволакивает больное горло, словно маслом, смягчая жжение и резь. Я еще успеваю подумать, почему мама выбрала именно этот способ лечения, а не привычный отвар из веточек малины, или листьев ежевики, в крайнем случае, цветов бузины, и снова засыпаю.
***
Возле моей постели стоит брат. Его черные волосы разметались по плечам, а ворот рубахи небрежно зашнурован. Так и знала, что он вместо учебы умотает куда-то