Я ответил:
— После победы настроение, как у всех, хорошее. На здоровье не жалуюсь. Семья живет в Москве…
Отвечаю, а в голове одна мысль: зачем же он вызвал? Ведь не затем, чтобы узнать о моем настроении…
— Вы служили до войны на Дальнем Востоке?
— Так точно.
— Какое оперативное направление вы хорошо знаете?
— Я шесть лет служил в Приморье и хорошо знаю границу от Гродеково до Хасана.
— Вы там служили командиром корпуса в двадцать пятой армии. А как вы смотрите, товарищ Чистяков, если вам будет предложено командовать этой армией? Ей, очевидно, придется воевать с японцами.
— Благодарю за доверие.
— Через пару дней вам надлежит вылететь на Дальний Восток, в свои знакомые места. Желаю успеха.
По всем законам логики я должен был в это время думать о предстоящем назначении, о своем будущем, но в голове только одна мысль: как я оставлю свою родную 6-ю гвардейскую армию? Наверное, поэтому я и осмелился попросить И. В. Сталина:
— Товарищ Сталин, разрешите мне на один день слетать проститься с шестой гвардейской армией, я ею три года командовал, свыкся с людьми…
— Разрешаю. Передайте товарищу Антонову, чтобы завтра утром отправил вас.
Снова отправился я в Генеральный штаб к генералу Антонову. Он сообщил мне, что И. В. Сталин уже позвонил ему и сказал, что мне разрешается взять с собой в 25-ю армию, на Дальний Восток, офицеров и генералов из 6-й гвардейской.
И вот настал час расставания с боевыми друзьями из 6-й гвардейской армии. На аэродроме собралось много людей. Оркестр. Цветы. Встал я на «виллис» и, очень волнуясь, сказал:
— Дорогие мои воины шестой гвардейской армии! Прошли мы вместе с вами тринадцать тысяч километров в походах и боях, в морозы и снежные бураны, в зной и под дождями, по степям и оврагам, по лесам и болотам, через, казалось бы, непроходимые места. Сколько провели бессонных ночей, не говоря уж о том, что каждую минуту нас подстерегала смерть. Мы освободили девятнадцать тысяч четыреста сорок населенных пунктов и, завершив войну, скоро разъедемся по всему Советскому Союзу. Немало наших боевых друзей, с которыми мы не раз ходили в атаки, останутся навечно лежать в братских могилах. О них мы не должны забывать никогда…
Поблагодарил я солдат, офицеров и генералов за хорошую службу, за отвагу в боях и почувствовал, что не могу больше говорить — спазма сжала горло. Снял я фуражку, поклонился трижды своим однополчанам-гвардейцам и столько услышал тут добрых слов, пожеланий успеха, что вконец расстроился. Когда же ударил оркестр, я попросил:
— Заводите, дорогие друзья, поскорее моторы, как это тяжело — расставаться…