Служим Отчизне (Чистяков) - страница 76

С нашей стороны против них действовало 9–10 тысяч людей, то есть противник обладал тройным превосходством в живой силе. Но верно и то, что у румын были на исходе боеприпасы, да еще мы сумели как следует их напугать…

Первая часть боевой задачи войсками нашей армии была выполнена.

Интересно сравнить темпы наступления наших войск и войск противника. За пять суток с 19 по 23 ноября войсками армии от Серафимовича до Калача с боями было пройдено сто десять — сто двадцать километров. Средний суточный переход для подвижных групп составлял тридцать — тридцать пять километров в сутки, а для пехоты, наступавшей за танками на направлении главного удара, колебался от пяти до двадцати километров.

Осенью это же расстояние гитлеровские войска преодолели за шестьдесят три дня, в среднем по два километра в сутки.

23 ноября 1942 года в жизни 21-й армии произошло знаменательное событие. За проявленные в боях с гитлеровскими захватчиками стойкость, мужество и героизм 76-я стрелковая дивизия, которой командовал полковник Н. Т. Таварткиладзе, была преобразована в 51-ю гвардейскую стрелковую. А через четыре дня воины 63-й стрелковой дивизии (командир полковник Н. Д. Козин) тоже стали гвардейцами. Дивизия была переименована в 52-ю гвардейскую. Это были первые гвардейцы нашей армии.

Между этими соединениями на протяжении всей войны шло хорошее негласное соревнование, даже соперничество. Каждому хотелось быть впереди. И командование армия всячески поддерживало боевой порыв отважных гвардейцев.

Как я говорил, пленных оказалось у нас более двадцати тысяч человек. Мы же рассчитывали, когда готовили операцию, на пять тысяч. Построили из расчета этого количества лагеря, заготовили питание. И вот, когда нагрянуло столько пленных, за пять-шесть дней все продовольственные запасы были съедены. Несколько дней пришлось брать продовольствие из армейского резерва.

Сколько раз в эти дни я наблюдал такие картины: достает наш боец кисет, чтобы закурить, и тут же предлагает пленному. Или хлеб. Есть полфунта, половину отломит, отдаст…

По закону нельзя было этого делать. Я много шумел по этому поводу, но потом убедился — бесполезно. Ругаю красноармейца, а он мне:

— Не могу, товарищ генерал, когда голодными глазами на меня глядит…

Ну что ему ответить на это!

Помню под Клетской такую картину. Проезжаю через станицу, вижу толпу женщин, стариков, детей. Я попросил адъютанта Василия Семеновича Ситникова:

— А ну сбегай посмотри, что там такое…

Минут через пять докладывает:

— Товарищ генерал, там сидят пленные румыны и что-то жуют. Народ их обступил, расспрашивает…