Чтобы победить в подразделениях танкобоязнь, мы часто делали и так: каждая рота выделяла рядового, которого сажали в танк, чтобы он сам убедился — мелкая цель оттуда не видна. Боец ехал, смотрел в смотровую щель, действительно, ничего не видно — земля да небо, стрелок и бьет оттуда, как в белый свет.
Мы рассчитывали на то, что немцы пустят много авиации, и неплохо подготовили противовоздушную оборону. Не одна сотня убежищ от бомбежки и артобстрела, дзотов для пулеметов, для противотанковой артиллерии, сотни километров траншей были отрыты единственными тогда орудиями — киркой, лопатой и ломом. Траншеекопателей тогда мы не знали.
Вначале в частях было много недовольных: зачем, мол, столько рыть?! Даже кто-то в Москву жалобу на меня написал: мол, чересчур утомляет людей земляными работами. Но я был непреклонен и попросил наши политорганы лучше разъяснить солдатам важность этих работ: чтобы сохранить людей от обстрела и бомбежек, надо было зарываться в землю.
Противник это тоже отлично понимал и сам залезал в землю — у него также день и ночь шли земляные работы, поскольку мы ждали, что враг первым перейдет в наступление, а он предполагал, что начнем мы.
Как позже стало известно, Ставка Верховного Главнокомандования решала тогда вопрос о том, должны ли мы наступать первыми. Наш командующий фронтом И. Ф. Ватутин предлагал И. В. Сталину провести упреждающее наступление, поскольку сил к тому времени у Воронежского фронта было значительно больше, чем у противника. Я, как командарм, имел предварительное ориентирование на наступление, поэтому готовил войска не только для обороны.
Ставка, Генеральный штаб и некоторые командующие фронтами считали необходимым перейти к жесткой активной обороне, измотать противника в оборонительных боя к, а уже затем начать контрнаступление. Так было сделано, и, как потом показало время, сделано правильно.
Нам было известно, что противник несколько раз назначал сроки своего наступления, но все откладывал его. Наверное, ждали, что начнем мы, а кроме того, как выяснилось позже, у фашистов не были еще готовы тяжелые танки «тигр» и «пантера». Гитлер считал, что пробить их броню советская артиллерия не сможет. Наше Верховное Главнокомандование, видимо, знало о существовании этих танков уже давно, потому что в ходе оборонительных работ мы стали получать новые противотанковые средства, способные пробивать и прожигать броню «тигров» и «пантер».
По своим боевым качествам «тигры» и «пантеры» представляли грозную силу, и если бы мы не были обеспечены новыми противотанковыми артиллерийскими средствами, то противник смог бы достичь значительно больших успехов…