Миша засиял, как начищенный пятак. И поддел меня своим плечом. Знай, мол, наших!
– А что там за история с твоим батюшкой? – чёрные Сёмочкины глаза внимательно взглянули на моего «жениха». Я напряглась. Господи, что я сболтнула им про этого чёртового отца?
– Сёма, что ты человека мучаешь? – Карина пришла мне на помощь. – Успеет он нам ещё обо всём рассказать! Целая неделя впереди! Вы же к нам на неделю приехали?
Каринка подозрительно посмотрела на нас обоих. Мы активно закивали головами. Кажется, пронесло! – было написано на наших лицах.
– Вот и ладненько! – успокоилась подружка. – За неделю мы таких дел наворотим!
– А то! – не стал спорить Семён и нажал на тормоз. – Приехали, господа хорошие! На выход с вещами!
– Дашка, вы по-прежнему живёте в этом доме? – удивилась и обрадовалась я, увидев знакомые окна. Вот это да, даже Дашкин мольберт стоит на том же месте, выглядывая длинным кончиком с балкона!
– Ага, – обняла меня Дашута. – Немного перестроили квартирку, убрали лишнее, добавили малость…. В общем, сама увидишь!…
Пока Семён заводил автомобиль в гараж, мы толкались на лестничной площадке третьего этажа.
– Без меня не заходить! – предупредил нас Сёма, и мы послушно дожидались его, стоя у массивной, обитой зелёной кожей, двери с номером «37».
– Можно впускать! – воскликнул он, появившись перед нами пять минут спустя с моим чемоданом в руках.
Дашка торжественно вставила ключ в замочную скважину.
– Раз, два, три! – заорала троица моих лучших друзей и с громким треском дверь распахнулась. На пороге стояли четыре рыжеволосых девицы с огромным плакатом в поднятых руках.
«С возвращением домой, Белка!» – было выведено на этом полотне красными буквами. Маленький пушистый зверёк трогательно смотрел с плаката на меня жёлтыми глазёнками. Я выдохнула. И посмотрела затуманившимися глазами на встречающих. Четыре улыбки дружно сверкнули на веснушчатых лицах.
– А вы кто такие будете? – присела я на корточки.
– Мы будем папины и мамины дочки! – пискнула самая младшая из рыжиков. – А ты Белка? Это твою чашку мама прячет на самой верхней полке?
– Мою! – всхлипнула я. – Как же вас зовут, милые папимамины дочки?
– Алиса! – важно подала мне ладошку малышка. – Мне четыре года и я уже сама писаю в унитаз!
За моей спиной раздался весёлый гогот.
– А я Соня, – шаркнула ножкой другая девчушка, с двумя тугими косичками на голове, точная копия Сёмочки. – Мне семь лет, два месяца и четыре дня! Папа зовёт меня «Моё наказание за ошибки, совершённые в далёкие дни моей юности», а если короче – «Моё наказание». А ещё я самая умная в классе! Особенно по математике!