Сам муж, приказывает выловить где-то бывшего, уволенного Мелисандой, управляющего и закрывается с ним в кабинете, принявшись проверять все учетные записи. Когда беднягу вели к некроманту, он был бледнее полотна и чем-то неуловимо напоминал обычных для Киана собеседников, и я сейчас не про его работу преподавателем.
Короткий перекус хлебом, сыром и молоком, а дальше вновь на «баррикады». После обеда Гертруда остается с Юфимией наводить порядок на кухне, в кладовой и купальне, Обри и Райвен готовить комнаты для себя и матери, а я направляюсь в святая святых ─ свою лабораторию, которая находится в соседней с кладовой комнате. Осторожно открываю двери, боясь даже представить, что меня там ожидает. Гарда, обыскивая мои запасы, не аккураничала. Стражы, естественно, ничего не нашли, но потоптались и побезобразничали знатно. Повсюду валяются глиняные черепки от ступок и плошек, стеклянное крошево разбитых колб, деревянные ложки и лопатки, и только чугунная сковородка для плавки некоторых ингредиентов возлежит нерушимо, как памятник на каменном столе. А вот спиртовая горелка канула в море Лета, как, впрочем, и все запасы редких составляющих для зелий.
Неожиданно в груди поднимается волна злости. Не моей, Айне, но я не сопротивляюсь. Не хочу. Я беру в руки чугунную сковороду и, резко замахнувшись, опускаю ее на чудом уцелевшие горшочки с остатками свиного жира для приготовления мазей, плошками с подсолнечным и абрикосовым маслом, баночкам с воском. Я бью изо всех сил, не сдерживаясь, крушу то, до чего не добрались загребущие руки О’Ши. Достается и медному кувшину, и оловянным чашам, и мензуркам.
Мне хочется орать, что есть мочи, кричать и плакать. Это моя вина, это я во всем виновата! Если б я не настолько увлекалась алхимией и медициной, если б не изобретала в лаборатории столь разные яды и противоядия, если б не была столь беспечной и увлеченной, возможно Джери был бы жив, возможно, убийцам не представился бы случай погубить его.
Я вою, как раненое животное, руки уже устали махать сковородой, повсюду не осталось ни одной целой посудины, пол покрывают обломки, на столе лужи из растительных масел, полки под стеной сломаны и раскурочены. Опускаюсь на пол и прислоняюсь спиной к стене, наконец чувствуя себя опустошенной и спокойной, как удав. Дверь отворяется и в комнату вбегает перепуганный Киан, которого, наверное, позвали Гертруда и Юфимия, услышав шум.
─ Айне, что случилось? ─ становится он возле меня на колени и убирает с лица упавшую прядь, которая в пылу битвы высвободилась из косы. Я поднимаю на него взгляд и вижу в его глазах глубокое беспокойство и страх.