Я поднимаю голову и недоверчиво вглядываюсь в его глаза. Распоряжение самого короля? Не может быть?
─ Может, ─ отвечает Киан. Ой, я что это в слух сказала? ─ Так что, Айне? Ты мне веришь?
─ Верю…
Очень хочу верить.
Наконец Киан выпускает меня из объятий, а я, чтоб как-то успокоить немного разбушевавшиеся в душе чувства, вызванные его такой неожиданной лаской и сочувствием, снова хватаю метлу и принимаюсь сгребать в кучу осколки на полу. Киан, еще минуту понаблюдав за моими действиями, видимо считает, что его миссия закончена и уходит по своим делам, оставив меня дальше убирать.
К вечеру мы все с ног валимся от усталости, и сил на готовку ужина ни у кого не остается. Довольствуясь хлебом с ветчиной и вареными яйцами, запив все это элем, расходимся по своим комнатам спать. Завтрашний день обещает быть не легче.
Опускаю голову на подушку, с наслаждением вдыхая запах свежести. Мы еще с утра перед уборкой их все, как, впрочем, и перины вынесли на улицу для просушки, а некоторые распороли и наново набили пухом и ароматными травами. Сон пришел сразу же, мгновенно. Еще секунду назад я натягивала на себя одеяло и перебирала в голове дела, которые предстояло переделать завтра, а сейчас уже иду по темному, сырому, покрытому паутиной коридору. Я узнаю это место. Крипта. Тут покоится Кинлох О’Ши, который построил замок, его жена, дети и внуки, это позже хоронить стали наверху, а тогда склепом служили катакомбы, самые глубокие и древние. Над ними бывшая тюрьма, а уж после первый этаж Кинлоха.
Босые ноги ступают по каменному полу, маленькие руки держат тяжелый и слишком большой для них фонарь. Мне восемь лет и я совсем не знаю, как я тут оказалась. Засыпала я в своей постели, послушав на ночь сказку мамы Рианон, а теперь иду по коридору. Мне страшно и холодно, фонарь вот-вот погаснет, масла в нем осталось на самом донышке. Крипта меня пугает, кажется, что вот-вот послышится шорох отодвигаемой крышки гробницы, и покажется полуистлевшая рука какого-нибудь давно усопшего предка Джерома. Огонек трясется пугливым зайчиком, отбрасывая причудливые тени на каменных стенах, которые вызывают не меньший страх. Мне очень хочется плакать, но я смелая девочка и должна держаться и искать дорогу назад.
Этот коридор я уже проходила, и этот тоже ─ вон там, на стене моя метка копотью. Значит, теперь сверну направо. Снова оставляю метку и ныряю в правый коридор, который расширяется большой округлой комнатой. В центре возвышается каменный постамент, а на нем массивный саркофаг. Почему-то эта гробница вызывает во мне не просто страх, а панику. Волосы на голове становятся дыбом, а по спине пробегает дрожь самого настоящего ужаса. «Гиллаган О’Ши» ─ старательно читаю я на табличке, от напряжения шевеля губами. Каганок мигает раз, второй и гаснет. А с темнотой приходит гул. Он доносится прямо из… Из гробницы! От страха все внутри обмирает, и я даже не сразу реагирую на резкий толчок под ногами. Гул нарастает, и толчки становятся сильнее и чаще. Роняю фонарь и стараюсь кинуться наутек, но тут же в темноте натыкаюсь на стену. Когда до моего плеча дотрагивается холодная ладонь, я едва не падаю замертво от страха.