Когда я вернулась в Шатуру, шли репетиции – «Вассы Железновой». Желающих играть у Вьюшкова было много. Поэтому меня он ввёл во второй состав группы, и дал роль Натальи, дочки Вассы.
Кроме этого, на концертах художественной самодеятельности, я выступала с декламацией.
Во дворце было много разных кружков. Однажды, после спектакля, ребята из кружка художественной фотографии, делали фотоснимки для альбома. Нас всех фотографировали в костюмах, в которых мы выступали. Я попросила их сфотографировать меня отдельно. Сняла костюм, прикрыла плечи газовым шарфом, выбрали ракус в пол оборота. Снимки получились такими хорошими, что потом долго ещё висели в фойе, на выставке художественных работ этого кружка. У меня сохранились две фотографии. Только, они состарилась за прошедшие 60 с лишним лет.
Я приехала вовремя домой. Так как вскоре стали разворачиваться трагические для нашей семьи события.
Мы жили в Шатуре в коммунальной квартире. Была кухня с большой плитой, и кучей тараканов, которые ночью шелестели в темноте, как будто кто-то читал газеты. Мы кухней не пользовались.
Не помню уже, кажется, о соседях я уже где-то писала…
Соседи занимали большую комнату, в которой жила мамаша Шаркова и её три дочери: Тоня, Зина и Анна. Аня вскоре ушла, сняв себе комнату. Я дружила с Зиночкой. У неё, вероятно от рождения был вывих тазобедренного сустава, может быть, что-нибудь другое. Одна нога у неё была короче и тоньше. Ботинком ортопедическим она не пользовалась, и поэтому ходила прихрамывая. Зиночка работала кассиром в гастрономе.
Тоня – продавщицей в универмаге.
Нам достались две проходных комнаты. Одна – первая, маленькая. Там поставили две кровати – для Бориса и Ольги – дочки нашей «мачехи». Мне на ночь ставили раскладушку, которая еле втискивалась между кроватями, превращая комнату в сплошное спальное место.
У окна стояла табуретка, на которой бабуся, не желая пользоваться общей кухней, готовила на керосинке еду.
В следующей большой комнате в левом углу стояла наша старая кровать с набалдашниками, на которой спали отец и Лидия Павловна.
У окна был стол. Справа от него, перегораживая комнату стоял буфет, за которым спала бабуся.
А ещё было такое же старое, как буфет – трюмо. У бабуси оставался со времён её молодости туалетный фарфоровый набор изумительной красоты из вещичек в розовых тонах. В него входило две статуэтки (с отбитыми руками), вазочки для пудры, кувшинчики для духов и два подсвечника. Папа расставил всё это на трюмо, и задумал сделать подсвечники электрическими. Для этого лампочки в виде свечек, воткнули в подсвечники, а чтобы не видны были провода, в каждом подсвечнике выломали края, через которые провода отводились в сторону. В общем, вещи губила не только я…