Света сама тебе о себе напишет. Она сейчас отдыхает дома, набирается сил, сейчас уплетает сливы за обе щеки после работы с рисунком акварелью…
Как хотелось, чтобы ты, да и все твои побывали у нас летом. Хорошо у нас всё же было, зелени много, тени, прохлады. Вот добираться, правда, плохо, но теперь через день транспортный самолёт курсирует от Ростова к нам в Мартыновку, и всего около часа пути. Будем живы, здоровы, на будущее лето ждём к себе, Будем очень рады.
Итак, поправляйся, дорогой. Не болей душой, всё будет благополучно.
Крепко целую! Желаю всего, всего счастливого! Будь здоров! Поправишься – черкни.
Тётя Фаня.
15.08.57 г.
БОРЯ, ЗДРАВСТВУЙ!
И что это ты вздумал болеть в такое время? Ну да, впрочем, нам это всё ни почём, не правда ли? Всё ещё впереди: жизнь, музыка, радость и безоблачное счастье. Жаль только, что книг тебе нельзя читать, а то бы ты здорово использовал тот месяц. Но ты не унывай. Возьми и назло всему и вся, напиши стихи. Вот сильно получается: «Стихи Бориса Степанова». Я думаю – звучит.
Мне отдыхать осталось совсем мало: 2 недели, а там снова ехать в этот Ростов. Если бы ты знал, как не хочется!. На следующий год мы устроим так, чтобы Миша приехал в отпуск летом, и ты к нам приедешь. Да?
Я недавно увидела старые мамины рисунки акварелью, и решила сама попробовать. Говорят, получается. Впрочем, не буду хвалиться: приедешь, увидишь сам.
Наша Дымка (кошка) стала совсем апатичной, худущая, как глиста (так говорит мама), а я говорю: серое недоразумение в полосочку. Между прочим, у неё египетский тип «лица». Такие огромные, раскосые, только вот зелёные глазища, и смотрит не мигая. А дикарка страшная! За два месяца ко мне не привыкла!. Такая не вежливая и не любит, когда я ей на кончик хвоста наступаю, даже чуть-чуть (у неё, наверное, с этим связаны какие – то неприятные впечатления). Я думала дать ей историческую кличку, но все подворачиваются мужского рода: Гугенот, Католик, вот – Пуританка, разве, не назовёшь же её – «Боярыня Морозова». В общем, осталась Дымкой, или Дымком, т. к., очевидно, женского рода имена она презирает и не откликается вовсе, а на «Дымок» с лёгкой ленцой, но голову поворачивает.
А какая у нас была гроза! Чёрное небо разверзло свою грозную пасть и оттуда низвергло на грешную землю огненные стрелы молний, и небесный оркестр сопровождал эту мистерию страшной и неуклюжей музыкой грома. Ух, как он гремел, этот гром, просто бросало то в жар, то в холод, и, казалось, что именно к нам молния пожалует в гости. Но всё благополучно сходило. Гром стонал, только уже в бессильной злобе где-то вдалеке, ведь он один, к счастью, ничего не мог сделать.