– Пойдем, – снова позвал я.
Но Ася не могла идти. Она так и норовила свалиться на пол, ноги заплетались; я пробовал придать ей вертикальное положение, держа за талию, но легче оказалась просто взять на руки и вынести наружу.
Стояла непроглядная, мутная от ливня ночь. С огромным трудом я разглядел светлый силуэт машины, но нечего были и думать о том, чтобы ехать на ней: даже сквозь шум дождя я слышал, как вытекают, булькая, какие-то жидкости из пробитого пулей двигателя – в придачу к развороченным колесам. Хрен с ней, с машиной… Хуже с карабином – потеря оружия неизбежно означала много проблем… но не сегодня. Надо идти на трассу, решил я. Благо, тут не больше километра, а там есть шанс найти помощь. Доберемся не торопясь за полчаса, прикинул я, только бы не сбиться с пути…
Знаете такую поговорку – человек предполагает, а Бог хер возлагает? Полчаса обернулись бесконечностью, а та – сущим адом. Я не очень спортивен, а крошка Ася оказалась неподъемно тяжелой. Сначала я пробовал нести ее на руках, прижав к себе, как невесту – но таким манером мне удалось пройти лишь с десяток шагов, а потом, запнувшись, я грохнулся, изваляв нас обоих в жидкой грязи (Ася благоразумно промолчала). Затем я взял ее на закорки, как рюкзак, но у нее не хватало сил, чтобы хорошенько уцепиться за мою шею, она все время соскальзывала, и от этого способа, поначалу казавшегося перспективным, тоже пришлось отказаться. В конце концов, наплевав на остатки романтики, я перекинул ее через плечо, как куль с брюквой, и вот так – мучительно выдергивая ботинки из грунта, матерясь сквозь зубы, задыхаясь при каждом движении (Ася только попискивала, когда какие-то мои костистые мослы врезалось ей в живот), и останавливаясь через минуту на отдых – я дотащил наши тела к дороге.
К моему неописуемому счастью, прямо напротив развилки виднелся козырек автобусной остановки. Я плюхнул дрожащую, мокрую до нитки Асю на ржавую лавочку и обессиленно рухнул рядом. Что делать дальше, я не знал.
Удивительно, но здесь, впервые за эту странную, изматывающую, беспросветную ночь, нам улыбнулась удача. Вдали раздалось бутылочное тарахтение, на шоссе разгорелось зарево фар, и к остановке, дребезжа, подполз доисторический автобус. На его желтом лбу приветливо светились цифры «48» и загадочная для меня с детства надпись «ПАТП-3». Я выбежал на обочину и отчаянно замахал руками. Мы были спасены.
Опасения, что нас, мокрых и измазанных, просто не пустят в теплый и чистый автобус, оказались беспочвенными. Всем было плевать. Кондукторша, не глядя, забрала у меня волглую купюру и отсыпала медной сдачи. В тусклом свете салонных ламп выяснилось, что стекавшая с нас ручьями вода заботливо смыла всю грязь, всю Асину кровь, и теперь мы просто выглядели как два незадачливых горожанина, в выходной день за каким-то хреном отправившихся на природу, да и попавших под нещадный ливень. Автобус был почти пуст; мы с Асей устроились в дальнем уголке, рядом с решеткой, испускавшей вонючий, но божественно горячий воздух, и замерли, тесно прижавшись друг к другу. Постепенно дрожь отпускала, мои зубы уже не выстукивали собачью чечетку, а руки (ну хорошо, рука) Аси окрепли, и она тут же запустила пальцы в недра моей куртки и устроила их на животе, согревая. Я обнял ее покрепче, и почувствовал, что мне и самому уже не так холодно.