На этот раз пауза тянулась долгую минуту.
– Ты заболел?.. – наконец, вкрадчиво поинтересовалась трубка.
– Да!.. То есть, нет, – поправился я, поняв, что она имеет в виду совсем другое, душевное расстройство.
– А что случилось?
Я замялся, осознав, что если я начну пересказывать Нине всю историю с воскрешением Аси, то у нее будет гораздо больше оснований поставить мне диагноз – и, чего доброго, она еще примчится укладывать меня в лечебницу.
– Не знаю… Не могу сказать. Просто я понял, что больше не могу так… не хочу, понимаешь? Но ты не переживай! – спохватился я. – Мне ничего не нужно, я все отдам тебе. И вообще… может быть, ты согласишься вести наши дела и дальше, да? Было бы здорово…
– Так, – произнесла она, собравшись, видимо, с мыслями. – Давай не будем пороть горячку. Во-первых, ты точно в порядке? Мне кажется, ты не в себе.
– Да точно, – с досадой сказал я. – Просто простудился. В башке гудит, поэтому так криво говорю.
– Хорошо, – бесстрастно продолжила она. – Тогда сделаем так. Если ты и впрямь вбил себе в голову, что нужно развестись – я тебя силком держать не стану. Ради Бога, скатертью дорога. Только давай ты не будешь решать это прямо сейчас? Я собиралась вернуться месяца через полтора… но могу задержаться и на два, если хочешь. Подумай за это время, отдохни от меня, все взвесь и тогда реши. Когда вернусь – скажешь. Если будешь уверен – ну что ж… Насильно мил не будешь, верно?
Я издал благодарное мычание. Сил на что-то более осмысленное у меня уже не было.
– И я готова обещать тебе, душа моя, что смиренно приму любое твое решение. И думаю, – я почувствовал, что, произнося эти слова, Нина грустно улыбается, – что у нас будет неплохой шанс сохранить близость… не только в бизнесе.
Я почувствовал себя дебилом, отказывающимся от собственного счастья. Господи, как с ней все просто. Сможет ли Ася стать такой же безупречно понимающей женой?
– Спасибо тебе, – вот и все, что я смог сказать.
Мы еще немножко поболтали о домашних пустяках и преувеличенно сердечно распрощались. К концу разговора я совсем расслабился. Садовая голова моя снова начала напевать веселые марши – хотя я чувствовал, что никак не могу избавиться от какого-то мутного осадка, залегшего в подсознании после разговора. Что-то там такое прозвучало, странное и несуразное даже на фоне всего остального. Некоторое время я прислушивался к себе, а затем решительно послал все к черту. Мне до мысленной рвоты надоело рефлексировать. Дело сделано, я свободен, все точки расставлены в нужных местах – и хватит об этом.