– Чего хотел? – приветливо поздоровался я.
– Пойдем выпьем, – ответили на том конце, тоже не вдаваясь в предисловия.
– Ну-у, не знаю, – фальшиво протянул я, хотя прекрасно все знал. – Как бы понедельник на дворе…
– Удивил, – густо фыркнула трубка. – У меня, если хочешь знать, вообще эксперимент завтра. И ничего.
– Изучаешь влияние интенсивности перегара на наблюдаемую величину?
– Именно. Ну как, созрел?
– Слушай, – с искренним сожалением спохватился я, – такое дело… Я тут вспомнил, что завтра…
– Как же ты заебал, – с чувством перебил мой собеседник, – и вот что я имею сказать по этому поводу. Никогда не жалей о принятом решении и не сворачивай с выбранного пути, даже если он ведет к временной потере трудоспособности. Бухло есть твое бусидо. Так что хватит ныть. Время действовать.
– Хер с тобой, – охотно сдался я. – Только не допоздна…
– Тогда на обычном месте через полчаса. И неплохо бы, блядь, не опаздывать.
– До встречи, Стас, – ухмыльнулся я, слушая гудки отбоя.
Машину я бросил во дворе напротив бара – ничего с ней не сделается, завтра заберу. По пути позвонил Нине, чтобы предупредить о том, что буду поздно. Она не ответила – видно, была слишком занята своими динозаврами с рогами. Ну и плевать, хватит ей и сообщения.
Уже совсем стемнело. В зале пока было тихо, но на маленькой сцене уже топтался гитарист, озадаченно перебирая шнуры и тихонько переругиваясь со звукооператором. Место было испытанное, уютное, почти домашнее. Я выбрал столик подальше, в углу, чтобы музыка не била в уши, и сразу заказал большой лонг-айленд и какой-то съедобной ерунды. Сделав глоток, я почувствовал, что прихожу в норму: взвинченное недовольство собой привычно уступало место приятному умиротворению.
Не успел я высосать через трубочку и половины, как в зал с шумным пыхтением, приличествующим, скорее, паровому катку, ввалился мой сегодняшний алкогольный визави. Я сам немаленьких размеров, но на фоне Стасика вид мой жалок и ничтожен. Он огромен, толст, могуч, как фантастический Громозека3, он раздвигает окружающий космос, как имперский крейсер; а дополнительные объемы пространства он отвоевывает иссиня-черной, как у индейца, гривой, и по-кавказски роскошной бородищей от ушей. А еще Стасик – застенчивый грубиян. Вот и сейчас он прогрохотал сапожищами, плюхнул обтянутую потертой джинсой задницу на стул, швырнул брякнувшую железом косуху на подоконник, почесал татуированными пальцами бороду, дико озираясь вокруг, и только после этого соизволил обратить на меня внимание.
– Что это у тебя за моча? – мрачно поинтересовался он, тыча в мой стакан.