Стас поднес ко рту кружку, и вдруг закашлялся, выпучив глаза и разбрызгивая пену. Лицо его вмиг налилось багровым и приняло страдальческое выражение.
– Слушай, – виновато произнес он, – а можно я не буду рассказывать, что дальше было?
– Что, расстрелял тебя генерал?
– Хуже… Короче, пришел я в назначенное время в санчасть, там пусто. Сижу на столе, жду ее. Час, наверное, прошел, а ее все нет, чуть не заснул там. Наконец, залетает вся счастливая, бросается мне на шею и давай всего целовать, взасос. Я уже настроился, пуговки на ней расстегиваю, и тут она гордо так заявляет: я, дескать, для тебя на все готова… Мне, чтобы к тебе, голубку, вырваться, пришлось сейчас этому мерину два часа отсасывать… Тьфу, бля!!!
Я неприлично заржал, подумав, насколько же такая неуместная откровенность в Элином стиле.
– Ну, а потом?
– Да что – потом! Не было ничего. Дал ей по морде и ушел – рот водкой полоскать. Так и закончилась наша любовь… – притворно вздохнул он, но глаза его при этом поблескивали пьяными озорными искорками. – А на следующий день меня перевели в дальние ебеня, говно черпать на стартовую позицию, и больше я ее не видел. Кроме…
Тут он снова заперхал, сморкаясь в свой вышитый носовой платок.
– Что – кроме?
– Кроме как сейчас, – просипел он, кивая на телефон. – Ну вот, а теперь выясняется, что ты ее тоже отсвинячил. Раз сын есть. Считай, породнились мы с тобой… братишка…
– Себя отсвинячь. Там все возвышенно было, – я вспомнил, как все было, и почувствовал острую потребность пропустить рюмашку – что тут же и сделал.
– Ну-ну, – усмехнулся Стасик. – А ты правда думаешь, что такой шалаве от тебя, буржуя, ничего не надо?
– Люди склонны меняться, – неуверенно произнес я вслух то, чем наивно успокаивал себя. – Пока она не начала вести себя как сука, можно, я не буду считать ее сукой?
– А она не сука?
– Сука, – горестно признал я. – Ты даже не представляешь, насколько она сука. Королева сук. Тираннозавр в мире сук…
– Ну хватит, хватит, – поморщился Стасик. – Чё разнылся-то. Ты тоже не сахар, и уже не такой ссыкун, как в былые времена. Отобьешься как-нибудь… А что этот пацан? Не зацепила сердечко родная кровь?
– Странный, – подумав, ответил я. – Ужас какой странный. Он, можешь себе представить, вундеркинд. И уже подрабатывает на каких-то чекистов. На службу приглашал, посмотреть…
– Я что-то не наблюдаю в тебе радости от внезапно обретенного отцовства, – насмешливо хрюкнул Стасик. – Равно как и особого потрясения.
– Я тоже, – пожал плечами я. – Меня единственное беспокоит, что теперь же придется как-то участвовать в его воспитании, а? А я детей, знаешь ли, не сильно люблю… да и людей, в общем.