– Ну… Зайти к тебе за книгами. Забрать машину… хотя черт с ней, сегодня уже не выйдет. Зайти в магазин за вином. Поехать домой, выпить еще, лечь спать. Отличный план, как ты думаешь?
– У-у-у, везунчик. Тебе, что работать не надо?
– Иногда надо, – улыбнулся я. Несмотря ни на что, мое настроение было неожиданно хорошим. Все-таки пока я с достоинством держал эту встречу, не срываясь на ненужные эмоции. Мне было даже немного жаль, что вечер заканчивается.
– Тогда, – она вдруг успокоилась, и желтизна на щеках сменилась приятным румянцем, – я тебя никуда не отпускаю. А то слишком малиново тебе будет – сидеть там и спокойненько бухать, пока я тут одна. Начнем с конца твоего списка…
Я удивился, но не подал виду. Теперь она снова держала меня за руку и влекла за собой. Мы зашли в маленький, совершенно пустой магазин и встали у полок, заполненных цветным бутылочным разнообразием.
– Вот эту хочу, – она ткнула пальцем в шампанское. Огляделась по сторонам и заговорщицки приблизила губы к моему уху. – Вот, держи, – она всучила мне в руки первую попавшуюся бутылку с каким-то ликером и хихикнула. – Иди на кассу и заговаривай продавщице зубы. Купи мне сигарет каких-нибудь. Да не стой же, как бревно, быстрей!
Я, не понимая, что она задумала, покорно поплелся к выходу. Оплатил ненужный ликер, попросил заменить пакет, долго выбирал сигареты, купил зачем-то жевательную резинку… Наконец, из недр магазина вынырнула Эля с пустыми руками и невинно улыбнулась кассирше.
– Нет, зай, не нашла, – громко сообщила она мне. – Пошли уже, в другой раз зайдем.
О нет, нет! Хуже богомерзких «максюш» и «максиков», которыми щедро одаривала меня Эля в редкие периоды нежности, могла быть только липкая жемчужина из коллекции её сюсюканий – «зая». Я понимал, что Эльза сейчас фиглярствует, зачем-то взявшись изображать из нас пару, но все равно скривился, как от приступа булимии. Она же с детской непосредственностью прижалась ко мне, обняла за плечи и вытащила на улицу. Глаза ее возбужденно блестели.
– Теперь валим! – скомандовала она шепотом, отбросив улыбку. – Да шевелись же ты, кулёма!
Мы чуть не бегом промчались по пустой набережной, свернули в темную аллею, и вскоре желтый свет городских фонарей сменился таинственным парковым полумраком. Мы были в том самом, любимом мной, университетском сквере. Удивительно, но и тут не было ни души, лишь вдалеке, у булькающего фонтана, раздавался негромкий матерный говорок студенческой компании. Тут и там в траве горели неяркие светильники, но Эля настойчиво выбирала угол потемнее. Наконец, уже обессиленные, мы рухнули на укромную скамейку в кустах, у боковой дорожки.