Подошел официант, восхищенно покрутил носом над Элиными ножками (она еще и игриво переложила их одну на другую, кошка такая), и принял заказ. Я думал для приличия взять чаю или что-то в этом роде, но Эльза затребовала голубую маргариту, и я с облегчением попросил повторить. Мы, встретившись глазами, пригубили бокалы, и дело пошло полегче.
– А вот ты, Максик, здорово сдулся. Ты был такой легкий, худенький, все время шутил… А сейчас стал какой-то тоскливый мешок с картошкой. Сейчас я бы в тебя не влюбилась, даже не надейся.
– Как-нибудь переживу, – улыбнулся я. – Отшутился уже. Так, как теперь, мне больше нравится.
– Ну и дурачок. Кстати, ты хотя бы не поглупел?
– Поглупел, и здорово, – пожал я плечами, – а что, не заметно?
– Жаль… Ну ничего, я буду помнить тебя тем, который поумнее.
Она спрятала ноги, перегнулась через стол и крепко взяла мою ладонь цепкими пальцами:
– А ты вспоминал обо мне?
Я молча кивнул.
– Часто?
– Да, – соврал я, и через силу выдавил то, что говорил, наверное, десятку разных женщин: – Зато теперь я знаю, что ты лучшее, что было в моей жизни. Чистая правда.
– Тогда почему ты от меня ушел?
– Может, не стоит об этом?
Она заливисто рассмеялась:
– Да ты не бойся! Сегодня еще не тот день, так что я добрая… если только ты сам в бутылку не полезешь.
– Правда? Это радует… – я задумчиво допил коктейль и поискал глазами официанта, чтобы принес еще. Тот понял и поспешил к нам с подносом. Я вздохнул и принялся объяснять, осторожно подбирая слова:
– Потому что ты – только не вздумай обижаться, пожалуйста, – для меня оказалась слишком горячей. Ты как атомный взрыв иногда, понимаешь? Ты не думай, что я говорю о плохом, это очень круто, но с этим надо уметь справляться… Я тогда не сумел. Тебе нужен был мужик, который сильнее тебя в десять раз. Который бы взял тебя за рога… пардон, за талию – и поставил в стойло. То есть, снова пардон, организовал бы тебе нормальную жизнь. А я – что я? Я был слишком ленивым и вообще был слабак. Что, не так?
– Да, – она снова сощурилась, – ты был редкостное чмо. Жаль, что я этого сразу не разглядела. А сейчас?
– Что – сейчас?
– Сейчас бы смог со мной?
– А ты?
Она со звоном поставила пустой бокал на стол. Видно было, что она здорово разозлилась – как и в прежние времена, от гнева на ее южных скулах проступила ядовитая желтизна.
– Все, пойдем отсюда. Я устала.
Я расплатился за обоих, и мы вышли на улицу. Уже сгустились сумерки, и на набережной зажглись оранжевые шары фонарей.
– Уже поздно, а мне завтра на работу, – заявила Эля. – Какие у тебя были намерения?