Она сползла со скамейки, запутавшись в длинных ногах, и чуть не растянулась на тропинке – я еле успел подхватить ее за талию. Она свирепо запыхтела и потянула меня за руку в кусты – я даже испугался такого напора. Но все оказалось прозаичнее.
– Из-за тебя я уже два часа хочу в туалет! И я не хочу, чтобы на меня в кустах напал какой-нибудь сраный барсук… Дай сюда свои руки-крюки… Да садись же, а то я упаду! Что ты там у меня не видел?!
Я присел на корточки напротив нее, и она тут же качнулась вперед – так, что мы столкнулись лбами. Она высунула острый язык, дотронулась до уголка моего рта и засмеялась. Я притянул ее за руки; внизу весело зажурчало, а мы уже целовались вовсю. Ее губы были напряженными, сжатыми, сухими – мне приходилось разжимать их силой, чтобы прорваться внутрь, а когда это получалось, они становились безжалостными, требовательными, словно собирались оторвать мне язык – Эля предпочитала вести в поцелуе, как в танце, и, играя, то затягивала меня так, что я чувствовал ее заднее нёбо, то прогоняла наружу болезненными укусами. В конце концов она отпустила меня, и тут же вскочила, опершись руками на мою голову. Я смотрел снизу, как она натягивает трусы, виляя узкими бедрами, и поправляет задравшееся платье.
– Кажется, я намочила твое пальто, – хихикнула она, ощупывая себя сзади. – На, забирай его, а то я застужусь на фиг…
Стало совсем темно и зябко, и у Эли застучали зубы.
– Все, домой хочу… Что расселся? Больше не дождешься ничего, хватит на сегодня глупостей.
Она подхватила сумку и быстрым шагом пошла по дорожке. Я поспешил следом. Ни разу не повернувшись ко мне, она вышла из парка и сердито зацокала каблуками по улице. Я почувствовал себя глупо.
– Эля!.. – позвал я. Она замедлила шаги, но не обернулась.
– Что тебе? – бросила она через плечо.
– Я пойду, пожалуй. Спокойной ночи.
– А коробка? Ты не хочешь забрать свою коробку?
– Ах да, коробка… Да черт с ней, потом заберу.
– Ну уж нет, мне твой хлам даром не нужен! Пошли, не выдумывай!
– Да постой ты!
Она резко затормозила и впилась в меня своими знаменитыми сощуренными глазами. Я заметил, что в них играют бесовские огоньки, и у меня отлегло от души. Она медленно приблизилась ко мне и обняла за шею.
– Сколько время? – ледяным голосом спросила она.
– Времени… – не к месту проявил я грамотность я и посмотрел на часы. – Одиннадцать.
– Что у тебя в пакете?
– Что? – удивился я. – Твои сигареты, ликер какой-то еще…
– Дай сюда!
Я повиновался. Она залихватски сорвала крышку с квадратной бутылки и сделала большой глоток.
– Ты не мог выбрать что-нибудь поприличней, чем это дерьмо? – поморщившись, процедила она и закурила сигарету. Я молча наблюдал за этой комедией.