– Есть хочешь?
Я покачал головой.
– Т-тогда повтори, что у тебя там случилось…
– Стас пропал, – проникновенно сказал я.
– Угу… – она задумчиво покивала. – Какой Стас?
Я оторопел.
– Ну, как… Твой брат, Станислав. Ты чего?
– Станислав? – она вздрогнула. – Есь?
– Да не хочу я есть!
– Да н-не есть, а Есь! Есь его зовут?
– Кого – Стаса? – совсем запутался я.
– Да какого Стаса?!.
– Подожди, – замотал я головой, – ничего не понимаю. У тебя брат есть?
– Не знаю… – она в каком-то замешательстве оглянулась. Глаза ее странно блестели.
– Час от часу не легче… Как это можно не знать – есть у тебя брат или нет?
– Ну, допустим, есть.
– Его зовут Стас, так?
– Не так. Его зовут Станислав… по п-паспорту. А так он Есь.
– Что за дурацкое имя! Это детское ваше, что ли?
Она села на диван и закрыла лицо руками. Точнее – рукой: вторая, короткая, тоже дернулась было вверх, но на полпути бессильно упала на колени. Я испугался:
– Ну ладно, ладно, не дурацкое… Есь так Есь. Да ты не переживай, найдем мы его…
– Может, не надо?.. – она посмотрела на меня в щелочку между пальцами.
Я вздохнул.
– Слушай, что происходит, а? Ты из-за Стаса расстроилась?
– Нет. Потом расскажу. Может быть. Ты больше ничего н-не хотел мне сказать, только это?
– Да в общем… Еще я хотел тебя увидеть.
– Зачем?
– Соскучился.
– Ну смотри, что с т-тобой поделать…
А на что тут смотреть? На голые ноги? Я перевел взгляд в окно. Там тоже была Ася – и я, конечно. За стеклом была туманная мгла, не было видно даже разлапистых тополей и кустов сирени, которые кто-то посадил так близко к дому, что даже в хорошую погоду они напрочь закрывали солнечный свет (для Аси, с ее бледным меланиновым дефицитом11 и сопутствующей светобоязнью это стало решающим аргументом при выборе жилья). В этом потустороннем молоке будто расположилась еще одна комната с теми же персонажами – ярко освещенные лампой под потолком, мы нечетко отражались на фоне тумана, словно перенеслись в заоконное облачное царство. Удивительно, насколько тихой и уютной вдруг показалась мне эта картина – особенно по сравнению с неловкостью и напряженностью по эту сторону стекла. Словно все было как встарь, и просто юная пара неторопливо тратила свой выходной на спокойное, понимающее молчание, такое необходимое после дерганной рабочей недели.
– Т-ты говорил, десять лет? – спросила Ася мое отражение в окне. – Это правда?
– Да, – просто ответил я.
– И вы даже кого-то умудрились похоронить? Интересно, кого? И где?
– Там… – я изобразил в воздухе неопределенный жест. – У тебя. В деревне.
– И что, мама там была?