– Нам вина.
– Матвей! – Вспыхнула Вера. – Какое вино? Ты что! Я не пью!
– Научишься.
– Матвей! Ты и сам бы отучался от этой вредной привычки. К твоему сведению, это…
– К твоему сведению, – парировал Матвей раздраженно, – ты мне не мамаша. Так, Шардоне.
– Сию минуту. – Официант откланялся.
Вера все качала головой, окончательно забыв про то, что ей теперь семнадцать. Чувствовала она себя сорокалетней женщиной, редко испытывающей тягу к развлечениям подобного рода.
– Все это неправильно, Матвей!
– Будешь и дальше тут бубнить, я вытолкну тебя отсюда.
– Матвей, – она цокнула языком, – ну что за грубости…
– Да ты сама напрашиваешься. Расслабься и все. Кто-то сейчас сладко храпит в купе, которое, между прочим, и наше тоже. Перестань зудеть, либо уходи.
Вера замолчала. Мысль о возвращении не прельщала ее. Хотя она по-прежнему противилась затее Матвея.
Но потом она услышала внутри себя голос. Он будто не принадлежал ей и шел из самых недр ее существования: «Так бы отпиралась прежняя Вера. Ты же от нее отреклась. Так почему же сейчас сама ее воскрешаешь?».
Вера ощутила какой-то необъяснимый толчок в груди, а затем горячую дрожь во всем теле. В горле у нее заклокотало, и это ощущение, ей не знакомое, было таким острым и сильным, что она не могла не отреагировать.
– А теперь ты улыбаешься, – произнес Матвей задумчиво, как будто просто озвучил свои мысли, обращенные к самому себе, – что это за пугающие перемены настроения?
– Я улыбаюсь? – Ужаснулась Вера и, для убедительности, коснулась пальцами губ.
Матвей засмеялся.
– Ты чудная.
Принесли вино и бокалы. Вера, отбросив сковывающее чувство вины, теперь уже сидела прямо, положив руки на стол, и наблюдала за тем, как официант наполняет красивые пузатые бокалы красной ароматной жидкостью.
– Позову, если что, – бросил Матвей, жестом руки отсылая официанта прочь. Тот не помедлил, а Вера успела заметить в его глазах вспышку гнева – секундную, но такую яркую, ослепляющую. Ей стало опять не по себе.
– Он ненавидит нас, – подавшись вперед, прошептала Вера.
– Он ненавидит меня, – холодно поправил ее Матвей, поднося бокал к губам. – Пей.
Вера не возразила, но бокал взяла неуверенно. Долго разглядывая жидкость, она сначала поднесла ее к носу, вдохнула бродящий запах и закашлялась.
– Господи, – цокнул Матвей, закатив глаза.
– Просто я никогда в жизни не пила! – Встрепенулась Вера.
– А у тебя жизнь-то не особо долгая была, – усмехнулся Матвей, осушив свой сосуд. – Выпивай.
И Вера, не колеблясь более, выпила. Вино было горьким, обжигало горло и весь пищевод. Для Веры это были новые ощущения, которые она приняла уже без ужаса, а скорее с детской радостью, когда страшно, но хочется хихикать.