И чего спрашивается, ищут? Чего обозлились? Неужели из-за пропавших обозов? Раньше, власти на такое закрывали глаза. И более важные обозы пропадали, бывало, и никого это не интересовало. А чтобы хоть одного полицейского из города выманить, такого никогда не было. Всё на диких зверей списывали. И всё. На этом всё и заканчивалось. А теперь? Ну, взял он пару обозов. Не один конечно. Слава Аллаху, в тайге много храбрых джигитов. Ну, в последний раз в запале порубили кое-кого. В смысле всех. Так, то сами виноваты. Зачем за мылтык хвататься? Всё равно ведь не успевали. А как всё красиво начиналось. Налетели как ветер. «Сарынь на кичку!» – выкрикнул Ахмет, услышанную когда-то фразу. Он не знал, что она означает, но слышал, что так знаменитый разбойник Стёпка Разин перед нападением на караваны кричал. Понравился этот клич Ахметке. Вот и сейчас использовал его. А мужички – за мылтыки. Что оставалось делать джигитам? Кинжалами поработать. Не мучились мужики. Быстро умерли. Только и радости не было. Кончилось везенье. Добыча, тьфу. За что только мужички жизни отдали? Ради несколько рулонов сукна, да простой, даже не серебряной посуды? По всей видимости, купец захудалый переезжал. Скарб свой перевозил.
Эх, жалко мужиков, конечно. Хорошие мужики были, наверное. Но теперь-то чего горевать. Аллах велик, он разберётся, кто прав тут был, кто виноват. Ахметка, к человекам хорошо относился. Понимал, что нельзя мёртвых бросать, как попало. Чтобы души их упокоились, тела предать земле надо. Сложили погибших в овражке, да землёй присыпали. Махмут даже крест из веток сделал. Воткнул в могилу. Лежите спокойно мужики. Не тревожьте живых людей. А Ахметка, как вернётся, к мулле сходит. Попросит, чтобы помолился о них. Аллах великодушен, позаботится о душах умерших. Мы ж не звери. Мы понимаем.
Хотя, если бы они успели выстрелить первыми, лежал бы Ахметка у дороги, смотрел бы незрячим взглядом в небеса, ожидая своей участи в той, загробной жизни. А похоронили бы мужички его, Ахметку? Навряд ли. Бросили б на прокорм волкам. Ох, и много их развелось в тайге, волков-то. Сбились в стаи, и не дай Аллах встать у них на пути. Ничего не боятся. На обозы нападают. Совсем голодные, наверное. Говорят, даже на казённый обоз напали как-то. А казённые-то обозы даже Ахметка никогда не трогал. Там казённые люди, солдаты. Шибко сердитые. Сразу стреляют. Бесполезно их грабить. Пусть себе едут. Ахметке жизнь дороже добычи.
Вот почему Ахметка на обозы нападает? Работа такая. Хотя, убивать он не любит, но иногда приходится. Правда, старается обойтись без этого. Конечно, можно рыбу ловить, землю обрабатывать. Охота опять же. Так, в общем-то, и живёт его семья. Вернее, выживает. Семья большая. Участок земли, который они обрабатывают, не самый плодоносный. Ахметка готов был взяться за любую работу, если иного выхода не было. Почти за любую. Особенно ему нравилось, возится с деревом. У него хорошо получалось вырезать фигурки лошадей. Но, кому в тайге нужны игрушки? Да ещё за деньги? Можно было бы податься в батраки. Нет, это не для Ахметки, это не для джигита. Ему нравилось скакать на коне, чтобы ветер срывал с головы шапку. Ему нравилось держать в руках оружие. Он представлял себя батыром, изгоняющим с родной земли врагов. Вот кем хотел быть Ахметка, а выбрал не самый лёгкий, полный опасности, путь разбойника. Ведь тут все на равных. Ещё не известно, кто победит. Нападающий или защищающийся. Тут как повезёт, кто быстрее и удачливее, того и добыча. Ахметке пока везло. Он всегда с добычей оставался. Самому-то Ахметке много не надо. Так, кое-что из одежды. Патроны и порох. В тайге без этого не выжить. Семье, конечно часть добычи. Подарками родных порадовать. И самое главное, на что Ахметка тратил свою долю добычи, это его конь. Для своего коня он ничего не жалел. У каждого батыра должен быть верный, надёжный друг – конь. У Ахметки не конь, шайтан. Батыр среди коней! Быстрый и выносливый. В степи быстрее ветра, в лесу тише рыси. Не раз уж спасал он Ахметку. Но и Ахметка в долгу не оставался. Любил и холил он своего коня. Сбруя из крепкой и мягкой кожи, украшена серебряными заклёпками. Чёрная, ручной работы, попона, в масть, покрытая темно-красными шёлковыми узорами. Золотистая бахрома стелилась вдоль края попоны. Когда Каратулпар – так он называл своего коня, лёгкой рысью двигался по улицам сёл, куда заносила судьба таёжного бродяги, то все, кто встречался по пути, восхищённо замирали. Вот это конь! А конь, гордо нёс своего седока, снисходительно позволяя собой восхищаться. А когда переходил в галоп…