За дверью – дверь, за шагом – шаг,
Тропинкой в лес, через овраг.
По шпалам прямо, у реки…
Шаг, еще шаг. Словно ведомая волшебной мелодией гамельнского крысолова, я шла туда, в сторону лесной тропинки. Мне бы только пройти там, как когда-то. И хоть одним глазком взглянуть…
– Софи!
Отец схватил меня за руку. Я повернулась, рождественская музыка брызгала радостным потоком, люди смеялись, где-то через дорогу вспыхивали искры салюта. Мама смотрела на меня настороженно.
– Ты нас… не слышала? Все хорошо?
Я осторожно вывернулась из папиной хватки.
– Я… Все в порядке. Просто засмотрелась на…
Я кивнула в сторону леса, но так и не закончила предложение.
***
Дома было жарко, что-то булькало в кастрюльках на плите, а бабуля сосредоточенно резала овощи в большую миску. Едой пахло так многообещающе, что я резко почувствовала, насколько проголодалась. Угадав мой голод, бабушка сжалилась и поставила передо мной тарелку с кусочком приготовленного ею пирога. Я была готова поклясться, что вкуснее ничего не ела в своей жизни.
Пирог меня успокоил, больше не тянуло вытащить из холодильника первую попавшуюся кастрюлю и начать руками черпать ее содержимое. Так и видела, как бы бабушка причитала, а я бы рычала зверем. Папа прикрыл бы собой бабушку и маму и выкрикнул:
– Не делайте резких движений! Оно насытится и уйдет само!
Пока я улыбалась собственным мыслям, сидя на краюшке кресла, дабы не придавить спящего кота, папа притащил в дом двухметровую живую елку. Весь первый этаж сразу же пропах лесом. Когда споры о размещении дерева угасли, бабушка приволокла огромную коробку, доверху набитую украшениями. Здесь были чудные рыбки-прищепки пятидесятых годов, раритетные стеклянные шишки, уродливые снежинки, которые я в детстве вырезала из картона и такие же жуткие бусы из бумаги. А еще бантики, шарики, четыре гирлянды, из которых только одна работала, и много другого добра. Выбрав банты и пластиковые шарики, я стала усыпать ими елку.
– Софа, а что же ты шишки не вешаешь?
Я взглянула на кучку облезлых шишек из тонкого стекла.
– Они старые. Боюсь, кот их разобьет.
– Какой кот? Шишки вешай, они же должны быть.
– Железный аргумент, – оценила пробегавшая мимо мама.
Ель, наконец, приняла праздничный вид, и я отошла в сторону, гордо представляя свое творение на суд общественности.
– Я бы добавил красненького, – подал голос папа.
– Зачем? Тут все в синем цвете.
– А как же шишки? – не унималась бабушка.
– Отлично, получилось, Софи! Ничего больше добавлять не нужно, – поддержала меня мама. На том и разошлись.
Однако в течение вечера елка подрумянилась красными шарами, а затем тут и там вдруг выросли шишки. Таинственные силы решили вмешаться в мое творчество.