Тогда Андрей сел на скамейку у обрыва и начал пристально глядеть куда-то вдаль…
В его голове вдруг обрисовался один случай, как однажды какие-то люди оставили его в четыре года с чужими детьми. Они были незнакомы и у маленького Андрея доверия не вызывали. В этот день он понял, что взрослые тоже умеют предавать. И то мужское и женское лица, сопровождающие его первые четыре года, всего лишь проводники к нормальной жизни и к другому взрослому миру, в котором для него не было места.
В своих раздумьях Андрей не заметил, как сзади него сел старенький дедушка на скамейку. Он был совсем глухим, и это придавало благородства его характеру. Благодаря этому к нему часто приходили рассказывать тайны. За его немощность, его так и прозвали на всём селе Глухой Пётр. Он работал каменщиком и помогал строить в городе храмы и дома для всех нуждающихся. Любое мужское рукоделие было ему подвластно, но из-за своей глухоты он работал один. Также он строил кормушки и маленькие сооружения для птиц, оставшихся без дома. Всё это частенько украшало деревню и дома, в которых обитали местные жители.
Тогда Андрей подошёл ближе и услышал речь, которая никогда не получала обратной связи. Пётр просто говорил, что вздумается, прекрасно понимая, что даже если ему кто-то что-то скажет, он всё ровно не узнает слова ему адресованные. Он увидел садившегося рядом Андрея, но так и продолжал говорить, кормить птиц зерном и оставшимися кусочками хлеба.
– Только вы на войне видели как мне тяжко пришлось – Говорил он птицам-…Кушайте-с.…На.…– Он кинул небольшой кусочек хлеба.
– Это вы поэтому глухой? – По привычке спросил Андрей.
– Что? – Крикнул старик. – Я не слышу! Глухой я, понимаешь? На войну попал и слуха лишился. Лучше ты рассказывай мне свои тайны… Ко мне все в селе за этим приходят!
– А откуда вы знаете, что к вам за этим приходят? Вы же глухой…
– Что? – Дед посмотрел на Андрея абсолютно непонимающим взглядом. Он и вправду ничего не слышал, но, кажется, понял вопрос по одним только глазам.
– Я вижу, как приходят.… Ходят ко мне в дом и на улице подходят и говорят… И говорят… Они знают, что я ничего не услышу… Поэтому и готовы исповедоваться мне, как священнику.– Немного погодя, он добавил.– Ну чего же ты молчишь? Я слушаю, но не слышу. Коль пришёл, болтай свою жизнь. Осуждать не буду, я всё ровно глухой – Тут он по-доброму засмеялся и добавил.– Я всякое на войне видел.
В этот момент лицо старика пронзилось какой-то необыкновенной добротой и всепрощенским состраданием к людям, которые не способны ничего рассказать друг другу и потому вынуждены исповедоваться немощным и глухим.