– А что ты мог сделать?
– Я мог уйти. Дать ей возможность переболеть и начать новую жизнь. Но я не хотел оставлять дочь. Жить с ребёнком и видеться с ребёнком – это абсолютно разные вещи. В этом плане я поступил как эгоист.
– А если бы ты ушёл? Где гарантия того, что не случилось бы того же самого?
– Конечно, гарантии не было. И это, в какой-то степени, служит мне утешением.
Роман говорил со мной, но смотрел невидящим взглядом, будто снова погружался в то время, о котором шла речь.
– Ты даже представить себе не можешь, сколько я копался в себе, чтобы найти лазейку… Чтобы наконец избавиться от этого гнетущего чувства вины…
– Тебе это удалось?
– Сейчас, спустя время, я вроде бы расставил всё по полочкам. И понял: в чём я реально виноват, так это в том, что оставил её в тот день одну. Я видел, что с ней что-то не так. Видел, что она еле сдерживает слёзы, словно прощается… Но я забрал Соню и уехал.
Я почувствовала, что Рому бьёт мелкая дрожь и аккуратно взяла его за руку.
– То, что я увидел на опознании, уже, наверное, никогда не исчезнет из моей памяти. Я понимал, что передо мной Оля, хотя в действительности от Оли там не осталось практически ничего… Река изуродовала её до неузнаваемости… А ведь она всегда боялась воды. И потому совсем не умела плавать. Если бы не записка, я никогда бы не поверил в то, что она способна пойти на такое… Хотя может быть это и есть объяснение – шансы на выживание были минимальными…
– А что было в записке? Там был хоть какой-то намёк на причину?
– Она попросила у нас прощения. У Сони за то, что оставила её так рано. У меня – за то, что держала. И пожелала нам счастья.
– Так может быть причина все-таки не в тебе? Она не была больна?
– Точно сказать не могу. Судмедэксперт установил, что причиной смерти было так называемое «мокрое» утопление – в лёгких была вода. Следов борьбы не было, присутствовала предсмертная записка. В целом всё было ясно, да и я на тот момент был слишком шокирован и растерян, чтобы нормально мыслить. И лишь спустя некоторое время мне пришло в голову, что возможно была какая-то болезнь, и вскрытие могло это показать… Но было уже поздно – Оля была в земле…
– Ром… Мне жаль, что тебе и твоей семье пришлось всё это пережить… Правда…
Рома молча кивнул.
– После Олиного ухода я закрылся дома, пил каждый день и всё время думал о том, что она пережила, умирая… В попытке понять это, я набирал ванну, выдыхал из лёгких весь воздух, погружался под воду и лежал там до тех пор, пока панический ужас не выталкивал меня обратно… Но эти глупые и опасные опыты только ухудшали положение. Жалость и невообразимое чувство вины буквально съедали меня… Хотя сейчас я понимаю, что должен был всё это прочувствовать именно в той мере. Иначе произошедшее бы меня не отпустило…