Усадив парня за стол, Аскольд подождал, пока официант поставит на стол тарелки с роллами. С трепетом подвинул одну тарелку к Элен, вторую – к Артему.
– А мне на ночь есть нельзя. Будьте здоровы все. – Опорожнив сосуд наполовину, бодибилдер икнул, еле сдерживая сильную отрыжку. – Ну что, сынок, чего батя твой такой плохой? Бьет?
– Бьет. – не сразу и с легким недовольством ответил Артем. – Я тут отрывался в клубешниках, на хате.
– Ой, ты озорник, – Аскольд хотел взять парня за ухо, но Тема боязливо отодвинулся. – Похоже, точно бьет. Тетя-психолог, у тебя был такой папа, как у Темы? Скажи, чего он бьет? Может быть потому, что мамы у него нету?
Элен скорчила гримасу – нечто среднее между задумчивостью и обеспокоенностью. Равнодушно пожала плечами. Чтобы не казаться глупой перед тинэйджером, который, казалось, ждал от нее серьезного исчерпывающего ответа, начала рыться в айфоне.
– Откуда знаешь?
Атлет, крайне удивленный резким тоном паренька, тяжело поставил на стол сосуд с пивом.
– Ну, ты ко мне пришел на папу жаловаться. Значит, мамы нет. А вроде как недавно была?
– Была. Ушла. Не нравится ей консервативный папа. – Артем решительно отбил руку кисло ухмыляющегося Аскольда, снова потянувшуюся к его уху. – Да не трогай ты! Меня отец драл за ухо…
– За второе – тоже?
– Наверно, не потому что было за что, а потому что сам сказал? Или просто тебе тоже не нравится твой консервативный папа?
– Да нет. Он сам узнал. Прихожу – предок в морду смартфоном тычет. Он нанял одного кадра – чтобы снимал меня везде. И потом как жахнет учебником социологии по башке.
– А чего – учебником социологии?
– Он заставляет меня его зубрить. Ну, ведь он не прав. Нельзя же вот так.
– Не прав. Вернее, не совсем прав.
– Ну вот.
– Ну вот! Тебе ведь уже годков за двадцать.
– Двадцать один.
– Тебя надо не учебником по социологии, тебя надо букварем хреначить. Ты ведь реально как дите пятилетнее. Клубешники, хаты, шлюхи, бухло…
"А сам!?" – чуть не сказал Артем. Потупил взгляд. Медленно встал из-за стола. Косо глянув на посмеивающихся Аскольда и его девицу, ушел.
– Приходи завтра в зал, тинэйджер, – крикнул атлет след обиженному тинэйджеру. – Потрещим получше. Счас, извини, сам видишь – ко мне женщина.
Проводив Тему взглядом, Элен отхлебнула пива. Затем закурила. Усмехнулась, игриво подмигивая насторожившемуся Аскольду.
– Мне можно.
– Ну, ты только осторожно. А чего это ты сегодня всё улыбаешься? Ширнулась?
Девица и бодибилдер поменялись ролями: Элен стала настороженной, немного нервной, а Аскольд – беззаботно посмеивающимся, осоловевшим.