– Ну, Маруся, что сказать Никитке? Пойдёшь за него?
– Пойду…
Они поженились, ребятишки пошли. Со временем Никита построил свой дом, даже не один. И всё вроде хорошо, но этот Яшка до старости не давал ему покоя.
– Марусь, ты меня любишь?
Малярия
Моего деда Никиту приняла в зятья семья жены: такое условие поставили её родители, мол, с нами Марусе легче будет, голодать не будет хотя бы. Никита был молодым рукастым мужиком, не боявшимся никакой работы, голод Марусе бы и так не грозил. Но дед был влюблён и согласился бы на что угодно, поэтому не спорить не стал. Сыграли свадьбу, и зажили не хуже других, детишки пошли.
В тридцатые годы в наших Уральских краях свирепствовала малярия – эта лихорадка, передаваемая комарами. В городах проводилась профилактика и лечение заболевших, создавались антималярийные станции, а в глухих деревнях, где и фельдшерские пункты не везде были, какие станции? Про хинин, может, и слышали, что есть такой, но никогда не видели. Травки заварят, оботрут тряпочкой, смоченной в уксусе, – вот и всё лечение.
Люди умирали от малярии тысячами, а у выживших эта болезнь становилась постоянным спутником на всю отмеренную богом жизнь.
Моему деду не повезло: он тяжело заболел малярией. Стояло пекло: лето выдалось жарким, а дед под тремя тёплыми одеялами жаловался на холод и просил укрыть ещё и тулупом. Временами Никита бредил и терял сознание от головной боли.
Никиту спасла моя прабабушка. Прасковья Михайловна была знахаркой, к ней съезжались за помощью изо всех окрестных деревень. Способ её лечения казался странным, но она уверяла, что он должен помочь.
Они стояли на улице и тихо переговаривались.
– А это поможет? – спросила Маруся.
– Поможет, с божьей помощью поможет. Солому вот сюда, подальше от стен…
Из сарая принесли солому и разложили вокруг дома.
– Сними платок, Маруся, и косу распусти, – велела мать.
Маруся повиновалась.
– Ну, с Богом! – Прасковья чиркнула спичкой и подожгла стожки соломы. Сухая трава мгновенно вспыхнула, появилось пламя и повалил густой едкий дым.
– Ай, батюшки! Пожар! Горим! – заголосила Прасковья.
– Воды, воды! Вёдра берите!
– Лобановы горят! Пожар! – подключились голосистые соседки.
Крики, шум, суета заполнили двор и улицу.
Простоволосая Маруся с распущенными волосами влетела в избу.
– Никита! Никита, горим! – не своим голосом закричала она.
Очнувшийся Никита дико посмотрел на жену, на дым, валивший в распахнутую дверь. Он отбросил одеяла, выбежал из дома, и вёдрами воды из бочки стал заливать горящую солому.
– Корову и Проньку выводи, Маруся! (Пронька – это верблюд).