Надеюсь, ты найдёшь письмо это в полном здравии и напишешь мне ответ, хоть краткий, хоть пустой лист пошлёшь, а спокойнее, всё-таки, будет мне. Однако я не советую так поступать, потому как мы когда-нибудь да свидимся с тобою, и тогда герцог Хэмпшира познает масловский гнев, и он ему не понравится, упреждаю заранее. Что же, до скорого письма, дорогой мой. Прими привет любезный от всего дома нашего: от матери моей, от Владимира и от меня, конечно.
С надеждой на всё лучшее и огромной тоской,
Алекс»
Распечатанное и прочитанное не раз письмо из России лежало теперь на стеклянном столе в замке герцогов Мортимер, который располагался в самом центре Уинчестера рядом со старинным уинчестерским кафедральным собором. Джон был необыкновенно взволнован и просто не мог усидеть в своём высоком кожаном кресле. Вдруг послышался бой колоколов собора: било два часа пополудни, и Джон выскочил из своей огромной круглой комнаты, в которой с лёгкостью могла бы поместиться какая-нибудь миниатюрная танцевальная или парадная зала. Выбежав и нервно оглядевшись по сторонам, Джон поспешил вниз; его отец должен был прибыть вскоре от короля Георга, а это значило, что он мог знать что-то новое по делу Романовых, безгранично важное в этот момент. Пробегая по коридору, Джонатан встретил молодого лакея, который взволнованно взглянул на герцога, поклонился и сказал тихо:
– Your Grace, whether I can help you?>64– но Джон быстро махнул головой и пробежал мимо.
«Почему он решил, что мне нужна помощь? Как это странно» – подумал Джон, но вдруг по дороге ему подвернулось зеркало. Герцог взглянул в него и чуть отшатнулся, резко тормозя. Джону на тот момент исполнилось уже восемнадцать лет, он был взрослым человеком, причём приятнейшей внешности и прелестного характера. Герцог был хорош, как не взгляни, но сейчас, буквально через неделю после возвращения с фронта, он выглядел изнеможённым: его изумрудные глаза ввалились, под ними образовались жуткие синяки; и так острые скулы его сейчас возвышались над ввалившимися щеками; в общем, бледное лицо его выглядело изнурённым, хоть со стороны всё ещё представлялось довольно красивым. «Понятно, – протянул он про себя, и тут же потеряно оглядел коридор, – Я куда-то шёл. Зачем?», – но тут щёлкнула дверь внизу, и послышались возбуждённые голоса многих людей.
– Oh, obviously!>65– воскликнул он вслух и снова поспешил вниз, к своему отцу. В холле находилось огромное скопление людей: прислуга, какие-то чиновники, дипломаты; все суетились вокруг Уолта Френсиса Мортимер, который, закрывая промокший зонт, потухшим взглядом оглядывал окружающую его толпу. Когда взор его пал на Джона, он остановился на секунду, посмотрел на сына печально и с нескрываемой скукою, и пошёл, тяжело ступая, наверх. Джонатан безмолвно последовал за ним.