Стоя на пороге и размышляя над своею речью, Владимир услышал исходивший из окон пленительный, бархатный голос и, конечно, сразу узнал его.
– Давненько ты не пела, princess, я уж начал забывать прелесть твоего голоса.
– Я жду тебя! – допела Александра, – Ищите и обрящете, ну разве не правда! – воскликнула княжна. Она находилась в состоянии странном теперь, близком, быть может, к лихорадочной эйфории. – Я ждала тебя и voilà: ты пришёл!
– Александра, ты хорошо себя чувствуешь? – обеспокоенно спросил князь, – Мне стоит принести воды?
– Нет-нет, Володя, что ты, что ты! Как можно? – сбегая по лестнице, будто бы выпевая слова, проговорила Алекс, – Ты ведь вернулся, теперь всё будет хорошо! – княжна подпрыгнула и, отбивая ладошами ритм вальса, закружилась по комнате, утягивая Владимира за собой. Пройдя в танце несколько кругов по огромной гостиной, Алекс приостановилась, всё боле веселея, сверкнула глазами на Владимира и сложилась в элегантном реверансе. – Ну, так чего ради Вас вызывали, князь? Неужели так, насмешки просто ради?
– Знаете, Александра Владимировна, давайте лучше танцевать! – воскликнул он, вновь подхватывая княжну под руки, продолжая жизни бег.
Глава тринадцатая.
– Я люблю тебя, – проговорил тихо Владимир, прощаясь с дрожащей, как осиновый лист на ветру, Александрой, – Я просто хочу, чтобы ты знала, – княжна молчала, стараясь не расплакаться. Нечего ей было сказать теперь, когда самый любимый и значимый человек уезжал на неопределённый срок, в безвестность. Автомобиль, в котором сидели Павел Александрович и Ольга Валерьяновна, со скрипом подъехал. Все в доме оживились. Дверь машины вскоре распахнулась и оттуда, шумно обмахиваясь веером, вышла княгиня Палей и быстро зашагала в особняк. Автомобиль ожидал теперь только Владимира. Князь сначала помедлил, задумчиво глядя вокруг себя, а после обнял мать и вновь поцеловал Александру, – Ты не грусти, Аля, и не вздумай ехать за мною. Единственное, о чём я прошу: останься дома.
– Но, Володя…
– Прошу.
– Я люблю тебя, – промолвила Александра, в последний раз бросаясь на шею Владимира. А после, не решаясь сдвинуться с места, стояла молча и глядела на уходящего вдаль князя.
Успокоившееся на какое-то время сердце её заныло теперь, заболело бесконечно сильно и мучительно. Алекс не плакала, не кричала, она не могла даже пошевелиться, лишь руку протянула вслед Владимиру и вновь замерла. А когда автомобиль медленно тронулся с места, Александра прошептала трясущимся, срывающимся голосом:
– Нет…нет…подожди, – и жгучие слёзы беззвучно потекли по щекам её, и она затряслась всем существом своим, сгибаясь всё сильнее, постепенно падая на пол. Она не знала, забыла совсем, что княгиня Палей, приехавшая проститься с сыном, осталась в особняке и стояла теперь позади княжны, тревожно и неожиданно нежно оглядывая её. Через некоторое время она аккуратно ступила вперёд, звонко цокнув каблуком туфли, Александра услышала это и мгновенно поднялась и, забыв, видимо, о том, что она уже здоровалась с княгиней, сделала неглубокий реверанс, серьёзно глядя в пол, однако слёзы всё ещё текли по впалым щекам её. – Простите, простите меня, – говорила она быстро и невнятно, вытирая раздражающие кожу слёзы тыльной стороной холодной ладони, – я не должна…