Тело его, совершенно не костлявое – складывалось впечатление, что костей у него нет вовсе, – было открытым, мягким и до неприятия белым. Его нельзя было назвать пухлым, но острых углов там, где они положены быть, у него тоже не было, и дело даже не в жире, а в какой-то необъяснимой прихоти плоти. Как рубенсовские бесформенные массы, только в мужском варианте. Взгляд, обежав пеструю толпу, так или иначе возвращался к нему – так смотришь на нечто неприятное, противное. Мерзко, но в то же время не оторваться.
– … Вас ждут веселые конкурсы и много подарков! – белое беззащитное тело ведущего пребывало в постоянном движении, вызванным не целенаправленным актом, а каким-то непрерывным внутренним подергиванием. Несколько произнесенных вслух слов зародили в округлой груди колебание, которое вибрацией расползлось дальше. Мое воображение нескромно его раздело, и я словно воочию увидела рябь, скользящую по нежной коже. – А начнем мы прямо сейчас. Кто хочет выиграть первый приз?
Усилием воли – неимоверным, колоссальным, титаническим – заставляю себя оторвать от него взгляд. Необходимо сосредоточиться, взять себя в руки. Задача крайне проста; если я не хочу до конца этой недели срезать углы и считать секунды, я не имею права отвлекаться.
Шевеление. Из передних рядов, подталкиваемые сзади, одна за другой выходят две девочки. Первая – серьезная, с выразительными взрослыми глазами, странно смотрящимися на маленьком детском личике. Вторая – помладше, с капризно изогнутым вниз уголком рта и ищущим взглядом. Одинаково сложив руки в форме буквы Р – согнув одну руку и упираясь кистями в прямой локоть другой, – зеркально отражая друг друга, они становятся рядом с ведущим. Запущенный как будто из пушки, рядом с ним возник долговязый воинственный мальчик лет тринадцати, крайне неловко вступивший в подростковый период.
– Встаем сюда, вот так… Объясняю правила игры. Ваша задача – построить домик из двадцати карандашей и возвести над ним крышу из этих вот наборов стикеров. Просто, правда? Теперь внимание, главное правило: пользоваться можно только одной рукой, вторую убираем за спину. Итааак, начали!
Началось соревнование. Я – не смотрю, не смотрю, не смотрю – наблюдаю за детьми. Мне нужно знать правила, нужно знать, что допустимо, а какую грань не пересекать, какими приемами можно пользоваться, а каких лучше избегать. Нужны рамки, в пределах которых я могу действовать, не опасаясь вылететь из конкурса, и приемы, которыми могу руководствоваться.
Подросток подошел к строительству с опытом балбеса, который не один школьный урок посвятил возведению собственного ранчо. Он ставил “бревна” аккуратно, не спеша, следя за тем, чтобы лакированная поверхность не покатилась, чтобы карандаши лежали ровно, чтобы каждый последующий ложился строго в той же точке, что и предыдущий, одновременно посматривая краем глаза за состоянием дел соперников. А у соперников дела шли не очень. Девчонки взвизгивали, подпрыгивали, суетились и скорей пищали, чем пытались что-то сделать. Мелкая моторика их еще не была развита в той мере, как у подростка, углы выходили то острыми, то тупыми, карандаши не желали удерживаться друг на друге и скользили гранями, сыпались стены, образуя хаос. Одна из девочек, та, что со взрослыми глазами, схватила карандаш второй рукой, за что получила первое предупреждение. Берем на заметку – мелкое жульничество допустимо. Щелкнула камера фотоаппарата. Когда подростку оставалось лишь возвести крышу, девчонка с капризным изгибом рта навалилась на стол. Все три строения разрушились.