Болтают то, наговаривают, а ты и веришь,-- испуганно замахал рукой Строганов,-- не скажи кому еще.
-- Я-то не скажу. По мне, так хоть по небу летай, да вниз не падай. Зато много на Москве зубоскалов, которым дай язык почесать, честного человека плутом назвать. Но не о том я. Ты-то, Аникий, как не понял о чем государь давеча за столом говорил?
-- Как все, так и я, -- Строганов обиженно опустил голову и тихо посапывая, соображал тем временем, кто из недоброжелателей мог оговорить его перед царем, а таких было немало...
-- Государь решил царство свое на две части поделить -- на праведных и неправедных...
-- Как это? -- ошарашено уставился на него Аникий. -- А кто неправедным окажется, так тому камень за пазуху и в реку, что ли?
-- Погоди, не шуми, дай слово сказать. Мы о том с Иваном Васильевичем много думали и так, и сяк рядили. Выла и о том речь, чтоб кто против царя идет, то лишить их жизни без жалости христианской, как ворогов государства нашего.
-- Неужто и такие есть?
-- Есть, есть. Всяких в достатке, которых пой да корми, а своим не зови. Только как их узнать, распознать, то главный вопрос. Потому теперича будем мы к себе принимать лишь тех, кто царя почитает наипервее отца, матери, как Господа Бога. А повелит государь, так и отца выдаст с головой, коль тот замыслил худое дело супротив него.
-- Негоже так-то детям против отцов своих идти. Такого в Писании нет. Не по-христиански деется. Почитай отца и мать свою...
-- Думаешь, я из агарян и Писания святого в руки не брал? Только писано там, что царь -- от Бога и наместник его на земле. А как Господь Авраама испытывал, заставив принести в жертву любимого сына Исаака? И ведь не ослушался тот и руку уже занес, да ангел остановил. Или нет того в Писании?
-- Как нет... Само собой, именно так и описано. Так ведь, про отца, а не про сына, -- не унимался Строганов.
-- Тьфу! Ну и упрямец ты, Аникий, я тебе говорю стрижено, а ты мне -брито! Пойду я в таком случае, коль ты Писание лучше меня знаешь. Сиди тут и разбирайся сам Чего доброго, когда царь тебя к себе призовет, начнешь и его уму разуму учить.
-- Да успокойся ты, Алексей Данилович, присядь, -- вцепился Строганов в руку Басманова, -- слова боле не вымолвлю. Уж я ли его не почитаю пуще отца родного. Да, совсем забыл, я же тебе подарок привез. Лисиц черно-бурых на шапку. Как в Москву вернемся, так и вручу за науку и за дружбу нашу.
Басманов криво усмехнулся, поняв куда клонит хитрый собеседник его, но вслух сказал.
-- И не знаю, когда в Москву обратно поедем, то от государя одного зависит. Как он решит. Но за подарок, все одно, спасибо тебе. Ценю дружбу. А сейчас удоволю твою волю, объясню как государю преданность свою выказать. Станет он полк набирать особый, а ему и припасы, и многое чего нужно. Ты уж не поскупись и поставь чего сможешь: товары ли, соль свою возов несколько. Все сгодится, сложится. Вот преданность свою и выкажешь.