-- Я знаю, что Сейдяк здесь.
В это время с другой половины дома во двор выбежал небольшой с загоревшим лицом черноволосый мальчик в красных сапожках и аккуратно сшитом по размеру халатике, подпоясанный тканым кушаком. К поясу были привешены кожаные ножны, а в руке он держал деревянную саблю, которой воинственно размахивал над головой.
Зайла, вытянув руки, кинулась к нему, но он остановился, испуганно попятившись к дверям.
-- Мама-Аниба, -- громко позвал он, -- тут какая-то тетенька к нам пришла.
Вышла пожилая женщина, подхватила мальчика на руки и, взглянув на собравшихся во дворе людей, некоторое время пристально рассматривала Зайлу. Вдруг руки старухи обмякли, на глазах выступили слезы, она пошатнулась и прошептала:
-- Неужели живая?!
Зайла-Сузге подошла, обняла Анибу, Сейдяка и заплакала, так и не сумев произнести ни одного слова.
Уже вечером, когда они сидели во дворе и Аниба рассказывала, как они ускользнули от погони, с каким трудом добрались до Бухары и как смогли укрыться у дальних родственников Ураз-хана.
-- Везти его в Сибирь не хочу, но и здесь оставаться опасно,-- добавила Зайла.-- Был бы жив мой отец, я могла бы что-то придумать, но сейчас... даже не знаю, на что мы станем жить.
-- Я прихватил с собой кое-что из Кашлыка, -- вступил в разговор Мухамед-Кул, сидевший тут же.
-- Надолго ли этого хватит. А тебе надо возвращаться обратно.
-- А вы, как же тут одни останетесь?-- не сдавался он.
-- Женщина всегда сможет прожить своим трудом. Будем как все шитьем заниматься да сына растить.
-- Он должен вырасти воином.
-- Обязательно,-- согласилась Зайла,-- сильным и честным, как его отец.
В сгущавшихся сумерках Мухамед-Кул заметил мелькнувшую вдоль забора тень, и, пристально вглядываясь, подумал, что женщинам действительно безопаснее будет жить одним, не привлекая к себе излишнего внимания. Да и потом, Сибирь звала и манила его к себе, как первая любовь.
Нет для путника, истомленного дорожным зноем ничего более приятного, как глоток весеннего сибирского воздуха. Он питателен, как материнское молоко; он волнует кровь, как первая женщина и с каждым новым глотком его чувствуешь, что силы возвращаются к тебе после долгой изнуряющей зимы, и хочется жить, скакать верхом и любить.
***
...Кучум ехал в сопровождении нукеров по талому снегу к тестю, хану Ангишу, взяв с собой Самбулу и детей. Они совершали по небольшому переходу в день, а на ночь останавливались в улусе одного из дружественных ему беков. Принимая сибирского властителя, выказывая радость, резали самых жирных баранов, поили отборным кумысом, несли подарки, а вечером приглашали музыкантов, исполнявших длинные заунывные песни, восхваляющие доблесть сибирского хана.