– Что, милок, там говорится? – шамкала беззубым ртом старушка.
– По вере тебе и воздастся – почти выдавливая слезу из красивых глаз, продолжал он.
– Так. Так – утвердительно кивала та.
– Вот Вам легче. Вы истинно верующая, праведница. Вы в рай попадете.
Старушка начинала ерзать, вспоминая, вероятно, свои грехи, и даже иногда перечить ему.
– Ох, уж и не знаю, попаду ли? Ведь за жизнь всякое бывало. Особенно по молодости. Уж простит ли меня всевышний, не знаю. Хотела бы, конечно, в рай-то – пускала слезинку растревоженная бабулька.
– Милая Евдокия Петровна – брал ее за руку Николай. – Неужели в Вашей жизни грехов было больше, чем праведных дел – с сомнением вопрошал он.
– Да нет, конечно! – спешила реабилитироваться та.
– Ну, вот и я так думаю. Ведь сразу же видно человека. Мы для Вас люди новые и Вы для нас тоже. А ведь что люди говорят?
– Что? Что, милок? – проникалась собеседница.
– Что первое впечатление самое правильное. Вот нам же Вы сразу глянулись. Сразу же видно, что человек Вы замечательный. А значит, и Бог это видит и знает – с горячностью и возвышенной убедительностью утверждал Николай.
Забытая родней и забитая жизнью старушка, давно не слышавшая в свой адрес не только обещаний рая и таких восторгов, а и просто доброго слова, проникалась к парням самыми теплыми чувствами. Желая как-то отблагодарить постояльцев за внимание и участие, начинала в свою очередь беспокоиться об их судьбе.
Теперь, когда вопрос с раем для нее был практически решен, она желала и им как-то помочь в их проблемах с религией.
– Молиться вам надо, ребятки. Молиться.
– Да мы молимся. Здесь тоже не очень получается. Икон-то у нас нет. Конечно, можно купить новые. Но вот молиться им как-то не выходит. Смотрю на них и понимаю, что рисовали их вчера, или, к примеру, на той неделе, или в том месяце. Художники – это же богема, а значит безбожники. Вряд ли рисовал их верующий. Небось, в одной руке кисточку держал, а в другой бутылку пива – разорялся Евгений. Выходило у него очень натурально и убедительно. – Как можно такой иконе верить и доверяться? Нет в ней святости.
Он тоскливо молчал, нагнетая обстановку. Старушке становилось даже стыдно. Она имеет столько икон, и, тем более, что ей они уже не так и нужны. Ведь скоро в рай. Бедные парни останутся здесь на грешной земле, да еще и без икон.
– Здесь маялся без веры, да и на том свете уж видно маяться придется – добавлял масла в огонь Николай.
– Погоди-ка. Я сейчас! – старушка вдруг резвой козочкой вскакивала со стула и убегала вглубь комнаты. Оттуда она возвращалась с какой-нибудь иконой. А иногда и не с одной. – Коленька! Сынонька, да что ж ты так горюешь? Да ведь это дело-то поправимое. Вот у меня иконки старинные, прежние, намоленные. Уж на них молиться-то одно удовольствие. Вот, попробуйте. Сами увидите, как вера ваша окрепнет. Уж я вам говорю.