– Что произошло? – допытывался Поль, пока Маша в ужасе глядела на них, прижимая пальцы к губам.
– Я…я не знаю…она просто упала…
– Упала?!
Полина снова закричала, отпустила руку Маши и прижала пальцы к зажмуренным глазам. Россыпь веснушек на носу молодого человека вспыхнула оранжевым, и он стал еще бледнее, чем сестра.
– Милая, все хорошо, все будет хорошо, слышишь? Я позвоню папе, он заберет нас отсюда, ты только держись, хорошо? Что мне делать, чтобы тебе помочь? Полина? Скажи, что делать, я все сделаю, сестричка!
– Она без сознания, – тихо заметила Маша, когда парень вцепился в плечи безвольно обмякшей сестры, – Ей нужно к врачу.
– Думаешь, сам не понимаю?! – огрызнулся Поль, – Что ты с ней сделала?!
– Я…я ничего…
– Выходите по одному и держите руки так, чтобы мы их видели, – толпа отпрянула к стенам, пропуская в центр сурового мужчину в форме, – Не пытайтесь сбежать, все ходы перекрыты. Если вы ничего не сделали, вам тоже ничего не сделают.
А потом был настоящий ад. Их толкали, заставляли сжимать строй так, чтобы все стояли по одному, но многие не хотели разлучаться с друзьями – из-за этого завязалось несколько драк. Женщине-бармену заломили руки и вывели через черный ход. У всех на глазах полицейские распахивали чужие сумки, обшаривали чужие карманы у стоящих в толпе, задавали вопросы вроде: «Как часто вы здесь бываете?», «Видели ли что-нибудь подозрительное», «Вы в курсе, что этот бар – главный районный поставщик наркотиков?» «Как это, нет?»
Маша помогала Полю держать сестру, которая пришла в себя, но едва стояла на ногах, и тихо плакала от страха.
«Это наказание, – распевала мать в её голове, – Наказание за непослушание, за неуважение к старшим. Ты будешь гнить в тюрьме за это, Мария, будешь гнить в тюрьме!»
– Господь милосердный, защити наши души, смилуйся над нами грешными… – шептала какая-то девочка за ними. Многие в очереди делали так же, молились по одному, по двое, делились своими молитвами, будто групповое воззывание к Богу усилит их просьбу. Некоторые щелкали по экрану, фотографируя происходящее, толпу, зал, отправляли молитвы прямо в личку знакомому священнику и в сообщество районной церкви. Маша же молилась мысленно, в одиночестве, и просила не о помощи – о том, чтобы Всевышний дал ей сил пережить этот ужас.
Сил не было. И поэтому девушка не могла остановить слез, а руки, держащие Полину за плечи, дрожали, как ветви на ветру.
– Мне страшно, – шептались кругом.
– Они всех нас упекут, – рыдала какая-то девочка, – А мне еще нет восемнадцати!
– Мне кажется, это все ФГК виноваты! Они что угодно могут!