– Мария? – сразу понял Кира, – странное заявление. Извините.
– У неё такой же печальный взгляд. Будто за грань этой жизни смотрит.
Кира посмотрел в глаза Девы Марии, но увидел только трещины и осадки воска.
– Хочешь зажечь свечку, сын мой?
– Нет, батюшка.
– А покаяться?
Покаяться… за последние месяцы, и особенно – дни, Кира наворотил таких дел, что навсегда закрыл себе дорогу в Небеса. Однако туда он больше не стремился. К чему? Его смысл жизни был здесь, на земле, неспособный больше взлететь.
– Нет, батюшка.
– Может, Сорокоуст?
– Я не верю в Бога, батюшка. Простите.
– Веришь, – отец Матвей перекрестился пред иконой, но даже рядом с ним Кира делать этого не стал, – каждый верит. Каждый – во что-то своё. Правильно говорил тот мальчик. Не русский.
– Это богохульство, батюшка.
– Ну что ты. Бог един для всех, но имеет множество воплощений.
– Это… мне кажется, это всё ещё богохульство.
Старик улыбнулся морщинистыми губами. Кире нравилась его ряса – чёрная и простая, не то, что у Патриарха.
– Только с Богом человек не одинок, мой мальчик. И главная роль священнослужителя – не навязать свою веру, а привести человека к Богу тем путём, что ему предпочтительнее. Вот многие из вас верят в нашу Машеньку. Многие из нас даже видят в ней новую деву Марию, а то и спасительницу Всего. Разве это плохо?
Они прислушались к голосу, доносящемуся из дальней комнаты.
– Она человек.
– Так ли важно? Главное – вера. Мы просто помогаем вам защитить её.
Он поднял руку, и Кира сжался невольно, но батюшка не стал крестить его – просто положил ладонь на плечо. Спасибо.
– Мы хотим просить у тебя разрешения увести Марию подальше отсюда, пока полиция не начала обыскивать еще и церкви.
– Разрешения? – Кира не понял, почему оно вообще должно быть. Почему у него?
– За МКАДом есть деревня. Там у Маши знакомые. Она будет в безопасности, пока всё это не кончится.
Кира кивнул. Пусть. Она и так слишком много для них сделала. Не ему решать, кто должен оставаться и гибнуть. Не ему. Ох. Нет. Пусть… пусть будет так. Пусть не ему. Прогоняя от себя тревожные мысли, он стоял над свечами, дыша ладаном, и батюшка стоял рядом. Наверное, молился. Наверное, просил о помощи и силах, а Кире вот просить было некого. Нечестная какая-то ситуация, наверное…
Кира прошёлся по церквушке, разглядывая иконы, выглянул в окно и застыл вдруг, подавив обречённый стон. По улице кралась тень, до неприятного легко узнаваемая, и сердце Киры тревожно сжалось. Не выдержал. Оказался слишком слаб. Что ж… предсказуемо.
– Батюшка, правда, что под всеми церквями спрятаны ядерные ракеты, на случай новой войны? – спросил юноша, неотрывно глядя на ползущую, как змея, тень. Отец Матвей тоже выглянул в окно и вздохнул.