– Нет. Не под всеми. Но священники знают, как свою веру защитить.
Кира был в чистой одежде, без карманов, и у него, к его стыду, не было с собой пистолета, хотя Пегас учил всегда носить оружие с собой. А ещё у него не было приказа, ни словом, ни взглядом. Он не знал, как поступить.
Неужели решать самому?
– Не убий, Кира, – предупредил святой отец.
– Я знаю. Это грех. Даже ради общего блага. А это личное.
– Я в этом не участвую. Но Бог всё видит.
Батюшка развернулся и ушёл. Кира взглянул на икону перед собой. Распятый Иисус. Что, за наши грехи ты умер? И как? Оправдали мы твои надежды? А почему… почему, собственно, должны были?
Юноша отодвинул икону – да, так и есть. Батюшка тоже готовился защищать церковь, и оставил лазейку… спасибо, Господи? Кира взял пистолет и вышел из церкви через служебный выход – Олег не мог уйти далеко.
Октябрь?
Я у мамы танкист: десять причин записаться в ополчение.
************
Не понимаю, что происходит у них в головах. Не понимаю, как можно верить их словам. Вы видите всё сами – почему вы закрываете глаза? Прежде я думала, что Пегас просто недостаточно старается, что у него просто не получается докричаться – но теперь сама срываю горло, чтобы меня услышали те, кто стоит вплотную. Сколько им потребовалось времени, чтобы заставить вас поверить, будто так было всегда – пара месяцев? Неужели человек настолько безвольное существо? Даже Павлов приручал собак со временем – неужели мы податливее собак?
Они нас и отстреливают… как бродяжек. Как одичавших псов, скалящих клыки от ужаса и боли. Мы не террористы. Мы не враги вам. Мы просто хотим жить.
Держитесь.
В это сложное время каждому из нас нужно во что-то поверить. Каждому нужно что-то, ради чего пережить этот дождь.
Всё будет хорошо.
Вы…
«…ты плачешь? Послушай, далеко, далеко на острове Чад изысканный бродит жираф…»
************
Когда же закончится чёртов дождь?
Чем холоднее становилось, тем больше он расходился, будто мало было до этого холода, голода, продрогшей Москвы и пропитавшегося дождём и кровью асфальта.
Те, кто возвращались после вылазок и те, кого приводили священники, стремились к теплу, но здесь не было ни света, чтобы согреть их тело, ни любви, чтобы согреть душу. С каждым днём, что им приходилось ютиться в тесном подвале (три – а потом и четыре дня), люди казались всё злее. А может, просто уставали всё сильнее, понимая, что они в ловушке – безопасной сейчас, но безвыходной. Пегас ничего не делал, будто ждёт чего-то. Кира ничего не делал, потому что ждёт его. Хотя Кира всё равно, мать его крылатую, сейчас делал больше, чем лидер.